Навстречу отцу вышел уже совсем другой, повзрослевший сын. Но несмотря на то, что сейчас он уже больше походил на знающего себе цену молодого мужчину, в душе Николя оставался еще ребенком. И молодое, незагрубевшее сердце отчаянно кричало тогда в предчувствии неминуемого отъезда. И как ни старался «взять себя в руки» без пяти минут капрал артиллерийской роты, в глазах у него блестели предательские слезы.
* * *
Забегая вперед, заметим, что тихо плачущая Дуняша, на которую молодой барин старался не смотреть, чтобы самому не разрыдаться, оставит в его душе неизгладимый след. Пройдут десятилетия, но Николай Петрович Резанов так никогда и не забудет этот отцовский «урок жизни».
Правда, как это часто бывает с «родительскими уроками», он будет иметь совершенно другие последствия, чем те, о которых пекся заботливый Петр Гаврилович. Отныне Николая Петровича всегда будет неудержимо тянуть к молодому девичьему телу, все прелести которого так опрометчиво позволил ему познать в тот день отец. И лишь на смертном одре снизойдет на Резанова, как откровение, простая истина. Что все его бесконечные метания, коими была переполнена его короткая, но бурная, как штормовое море, жизнь, вся его неудовлетворенность, все его одиночество на самом деле проистекали из этого знаменательного в его судьбе дня, когда он, плотно притворив за собой дверь сельской баньки, вскочил на коня.
Тогда ему думалось, что он оставляет всего лишь хорошенькую крепостную девушку, каких еще будет немало на его пути, а оказалось, что он оставляет свой Идеал.
И именно тогда его жизнь, на том духовном, бессознательном уровне, влияние которого на нас мы подчас не ощущаем, превратилась в бесконечный поиск, бесконечное стремление назад, к «своей Дуняше». И, как бы компенсируя те невзгоды, которыми будет устлан его жизненный путь, Судьба предоставит Николаю Петровичу редчайшую возможность «дотянуться» до своего Идеала…
Причем дважды.
Глава шестая
Измайловский святоша
1787 год. Крымская дорога Резанова
С какой стороны ни посмотри, а «птенец» у Петра Гавриловича выпестовался особенный. Великолепно образованный и начитанный, знающий французский, немецкий и латынь, молодой Николай Резанов заметно выделялся среди ровесников. Из этого, однако, он сделал довольно неожиданный вывод.
«Как же так получилось, — рассуждал Николя, — что я, обладающий такими неоспоримыми достоинствами, занимаю в обществе место, не соизмеримое с моими талантами и возможностями?»
И эта старая как мир мысль о несправедливости распределения жизненных благ настолько прочно укоренилась в сердце молодого Резанова, настолько рано он на нее, на жизнь, обиделся, что даже две преждевременные морщины пролегли в уголках губ. Слишком уж часто приходилось ему презрительно сжимать их в горькой усмешке, видя незаслуженные продвижения по службе своих менее талантливых, но зато обладающих гораздо более значительными связями или богатством товарищей.