Люси не смогла сдержать искушения и приложила его к груди. Да оно ей впору! Надо непременно захватить его с собой вниз и уже там постараться примерить.
Но больше всего ее интересовали рисунки, наброски и картины цыганки. Хотя на такую роскошь, как картины, ей рассчитывать, пожалуй, не стоило.
Поэтому она принялась за поиски. В сундуках среди пыли и грязи она обнаружила еще несколько не менее роскошных платьев. И каждое она откладывала в сторону — придет время, и она непременно им займется.
Таким образом, перерыв пару сундуков и наглотавшись пыли, Люси не удержалась и плюхнулась прямо на пол. Она усмехнулась, когда увидела, какой натворила беспорядок. Если раньше чердак представлял собой не лучшее зрелище, то теперь он больше походил на поле после побоища. Ну и дела…
Люси не могла сдержаться и расхохоталась, откинувшись назад. Видел бы ее сейчас кто-нибудь! Среди груды сломанных вещей, старого тряпья она восседала точно царица барахолки.
И тут она заметила, как у одного из сундуков странным образом выдвинулся низ. Ну конечно же! Как она раньше не подумала о двойном дне! Цыганка таинственно исчезла, и если она перед этим решила сохранить свои наброски, чертежи, зарисовки, то непременно спрятала их в укромном месте.
Отодвинуть двойное дно не составило большого труда. И когда Люси увидела пожелтевшие от времени листы, то вскрикнула от восторга.
Зарисовок было немного, не больше пятнадцати-двадцати, но Люси сразу поразили стиль и манера художницы. Ее талант не вызывал сомнения…
Девушка невольно задержала взгляд на портрете мужчины. Видимо, это был князь. Красивый, статный. Про таких говорят, что в них чувствуется порода. Люси залюбовалась рисунком. Но где же сама художница? Неужели она не сделала ни одного автопортрета?
Люси принялась перебирать зарисовки, пока не натолкнулась на изображение пары — мужчины и женщины, гуляющих по саду. Сад с тех времен, конечно, изменился, но кое-что осталось по-прежнему, Люси его узнала. Да и князя она теперь ни с кем не спутает. Ее взгляд остановился на изящной женщине с роскошными кудрявыми волосами, спускающимися ниже талии. Вот она и добралась до желаемого. Она знала, что непременно найдет портрет цыганки. Люси перевернула рисунок и обнаружила надпись, сделанную, как она и предполагала, на русском языке. Единственное, что поняла Люси, было имя: «Мила».
В животе заурчало, желудок требовал еды, и Люси с неохотой отложила наброски Милы. Стрелка на часах показывала первый час, она и не заметила, как пролетело время. Скоро на обед приедет Денвер. По крайней мере она на это рассчитывала. Не будут же они бегать друг от друга.