Его губы дрогнули.
— Люси, милая, мы еще не поднялись и на первую ступеньку… — Тут его руки, несмотря на травмы, обняли ее. — Но кое-что я все же позволю с собой сделать… И заметь, позволю с удовольствием…
— Ты невыносим, — прошипела в том же тоне девушка, хотя ее сердце отчаянно колотилось. Она прекрасно поняла, о чем вел речь Денвер. Но она и помыслить не могла…
Денвер же болен…
И тут страсть…
Пламенная…
Обжигающая…
Он лукаво улыбнулся:
— Ты же поможешь мне подняться? Не позволишь, чтобы я, ослабевший, больной, измученный, упал и остался сиротливо лежать у подножия лестницы…
— Тоже мне обессиленный нашелся, — проворчала Люси, крепче его обнимая. Она подозревала, что в словах Денвера есть доля правды. Вид у него был уставший.
Они медленно поднялись по лестнице, а затем прошли в спальню. Часы на столике показывали одиннадцатый час.
Она отпустила его и медленно отошла, он же с любопытством за ней наблюдал.
— И куда ты собираешься? — лениво поинтересовался он.
— Спущусь вниз, попрощаюсь с гостями, — как-то неуверенно пролепетала она.
— Люси, поверь, они прекрасно обойдутся без твоей помощи. — Он слегка поморщился. — А вот я, боюсь, нет.
Люси тотчас забыла про все эротические фантазии и шагнула к нему.
— Тебе плохо? — взволнованно спросила она. — Что не так? Что болит?
Вопросы сыпались самопроизвольно. Сейчас Денвер выглядел хуже, чем когда она забирала его из больницы. Она обругала себя. Зачем только пошла на поводу у его капризов?
— Слабость, я чувствую слабость. — Голос Денвера звучал приглушенно.
— Тогда тебе срочно необходимо лечь, — взволнованно произнесла Люси. — Давай я тебе помогу.
Они медленно добрались до кровати, но Денвер не спешил ложиться.
— Помоги мне раздеться, — устало попросил он, — не могу же я лечь в постель в одежде.
— Да, да, конечно, — тотчас согласилась Люси и принялась возиться с пуговицами на рубашке мужа. А тот стоял руки по швам и не делал ни единой попытки ей помочь.
Когда ее пальцы коснулись ремня на брюках, две пары глаз встретились.
И мужские победили. Ее руки спустились по плоскому животу, поросшему черными волосами, дотронулись до кожаного ремня и потянули за пряжку. Она не без удовольствия заметила, как сократились мышцы живота. То-то же, не ей одной мучиться.
С ремнем она возилась бесконечно долго. Ее руки наотрез отказывались слушаться, ремень казался чертовски жестким. Но вот и он отброшен прочь, пришел черед молнии, мгновение — и джинсовая ткань скользнула вниз.
И Люси увидела, что Денвер возбужден.
Она тотчас вскинула глаза, но было поздно, она только жалобно пискнула, когда почувствовала, что он вместе с собой тянет и Люси на кровать.