Влюбленный халиф (Шахразада) - страница 101
— В какой-то мере. Полагаю, что тогда душа Медного города избрала бы кого-то другого.
— Как тебе кажется, более достойного, да, старик? — Алим злился, и Мерабу это было отлично слышно.
— Быть может, и так. Другого, более достойного… Или душа Медного города нашла бы иной путь, чтобы призвать юного и пылкого…
— …а не умудренного и немолодого.
— Да, невидимый язвительный маг, умудренного, пусть и немолодого.
Словесная дуэль удивляла Мераба, старик же, похоже, забавлялся.
— Не скрою, некогда я приложил много сил, отдал много лет, дабы показать себя Медному городу, дабы исполнилась мечта всей моей жизни — и я ступил на его каменные мостовые. И поэтому твой наставник, мальчик, призвал именно меня, ибо никому другому не понять, как и не услышать зова твоей, юный Мераб, судьбы. Да, я завидую тебе. Но зависть эта бела, ибо перегорела моя душа в тщетных попытках; лишь знания, что привык я собирать для высокой цели и, как оказалось, несбыточной мечты, остались моими верными спутниками. Теперь же, мальчик, мои знания перейдут к тебе.
— Перейдут, почтеннейший? Но как?!
— Более чем просто — ты узнаешь все то, что знаю я… Но не потеряешь и то, что ведомо уже тебе самому. Думаю, что вскоре тебе откроется Путь, а потому с передачей знаний медлить не стоит.
— Я благодарю тебя, уважаемый…
— Нет, меня благодарить не следует, ибо зависть, пусть и беззлобная, еще тревожит мою душу. Однако Призыву сопротивляться бессмысленно. Так лучше пусть Избранный войдет в Медный город, вооруженный всем необходимым, чем не знающий, с чего начать и куда двигаться. Опасаюсь я, что Душа города не сможет сама подсказать тебе верный путь, уж очень сей город стар…
И старик встал — силы, конечно, не покинули его. Однако, похоже, из его жизни ушел ее смысл, лишь осталась жить надежда на то, что Избранный когда-нибудь вспомнит с благодарностью его, старца-хранителя тайны. Эта надежда и давала старику силы шествовать, уводя в грядущее Избранного — пришельца из далекой Джетрейи, сына визиря, юного Мераба.
Свиток двадцать четвертый
Старик сдержал слово: в тот же вечер все знания, что копил он долгие сотни лет, собирая по крупицам, перешли к Мерабу. Так, во всяком случае, его уверяли и наставник, и Алим, и сам высокий и худой Ждущий — именно этим словом, а не именем, что даровали ему некогда отец и матушка, старик назвался.
Мераб, однако, ничего не чувствовал, и это его удивляло. Да и как было не удивляться, если трое уважаемых, достойных людей уверяют юношу, что в нем теперь сосредоточены все знания мира, а он не может вспомнить, как называется небольшой цветок на обочине дороги.