Влюбленный халиф (Шахразада) - страница 37
— Каких же доказательств тебе еще надо, глупец?
— Увы, маг, я и верю тебе, и не верю. И хочу поверить в твои слова, и боюсь.
— Мальчик, ты можешь верить или не верить в само мое существование. А вот тому, что я рассказал о тебе, придется поверить. Ибо вскоре, более чем вскоре, твое воображение позволит заглянуть воистину в неведомые уголки мира… И именно благодаря твоему воображению, пылкому и сильному, свободному и не знающему никаких рамок, вернется к жизни мир, о котором молчат даже самые старые легенды.
— Прости меня, достойнейший…
— Не извиняйся, юный друг мой. Я все понимаю: трудно осознать даже самый первый, ясный, казалось бы, любому, смысл моих слов. Поверить в них непросто, а увериться, что так оно есть на самом деле, и вовсе невероятно. А потому давай мы сейчас уговоримся так: ты просто знаешь, что теперь рядом с тобой есть невидимый советчик. В сложное время тебе не придется самому искать ответы на трудные вопросы. И еще. Ты просто привыкай к тому, что твое воображение есть часть мира, столь же материальная, как крутобокий корабль, что входит сейчас в порт… Или твоя несчастная чалма, которую ты через миг превратишь в тряпку.
Все так же ошарашенный Мераб опустил глаза. Увы, невидимый маг был прав: руки юноши мяли тонкий шелк чалмы и едва не разорвали его на сотню кусочков.
— Должно быть, — пробормотал Мераб, пытаясь надеть чалму, — мне еще долго придется привыкать ко всему этому… А уж поверю ли я в твои слова, невидимый советчик, мне и вовсе неведомо.
— Уже очень скоро, мой друг, тебе будет не до размышлений о таких пустяках. Ибо впереди тебя ждут решительные перемены, для тебя и твоих близких почетные.
— Перемены… — эхом повторил Мераб.
И Алим лишь длинно вздохнул: даже он был удивлен той оторопью, которая все не покидала юношу.
Свиток девятый
Крутобокий корабль и в самом деле входил в эти минуты в порт столицы прекрасной Джетрейи. Трюмы его были полны товаров, а каюты — купцов.
Неудивительно, что уже на следующий день базар, обычно нешумный и неторопливый, был полон разноголосого говора и обилен товарами, продавцами и покупателями.
Но кроме тех, кто жил торговлей, привез корабль из воистину далекого Альбиона и путешественников другого толка: когда стемнело, по сходням, стараясь не шуметь, вышла в порт дюжина солдат в теплом ромейском платье. Трижды обошли они вокруг порта, разбившись на группы, добрались до самого дворца и, соединившись, трижды обошли и дворцовые стены по кругу, и площадь перед главными воротами.
Шаги этих людей были не то чтобы вовсе не слышны, а просто заметны лишь тому, кто знал, к чему прислушиваться.