— О, матушка, как ты хороша! — вырвалось у юноши. И Мариам поняла, что это чистая правда, ибо глаза сына светились такой радостью, какую невозможно изобразить даже самому талантливому лицедею.
Мариам улыбнулась этим словам Нур-ад-Дина и сказала:
— Ах, мой дорогой мальчик, сегодня произошли два удивительных события… Они вернули меня к жизни, они… Да ты и сам видишь, что они сделали с твоей престарелой матерью!
Нур-ад-Дин широко улыбнулся. О, сейчас ее, матушку, престарелой не назвал бы ни один безумец, ибо она выглядела собственной дочерью. Щеки горели румянцем, как у совсем юной девушки, глаза сияли изумительным теплым светом, а губы, яркие, словно подкрашенные кармином, весело улыбались.
— Ах, матушка, хотел бы я выглядеть столь же прекрасно, как ты!
— Ты мне льстишь, малыш. Идем, ужин ждет тебя. А пока ты будешь превращаться из скучного лавочника в моего любимого сыночка, я тебе расскажу обо всем.
Нур-ад-Дин вошел в гостевую комнату и поразился третьему за сегодняшний нескучный вечер чуду: стол был уставлен яствами столь обильно, будто есть собирался не один, пусть уставший и проголодавшийся юноша, а целое войско мамлюков, до того питавшееся в пустыне исключительно акридами и каплями росы.
— О Аллах всесильный, матушка! Что случилось?! Наш дом ждет какая-то большая радость? Или, о прости мне этот вопрос, я забыл о каком-то важном празднике?
Мариам рассмеялась.
— Ты не забыл ни о каком празднике, сын мой. А дом наш действительно посетила великая радость. Ибо наш сосед и добрый друг дома сегодня спас меня от огня, в котором я непременно сгорела бы, не оставив даже воспоминания.
— Я не понимаю, матушка, — жалобно проговорил Нур-ад-Дин. — Я не понимаю таких странных шуток…
И тогда Мариам, не скрывая от сына почти ничего, ну, кроме того разве, о чем ему знать вовсе не полагалось, рассказала, как она вернулась мыслями в далекое прошлое, как услышала прощальные слова Абусамада и как очнулась от ведра холодной воды.
— Почтенный мой тезка, должно быть, просто сошел с ума!
— О нет, мальчик, он просто испугался, что у нас пожар, вот и бросился на помощь. Вполне понятное и достойное мужчины поведение.
— Должно быть, так…
Со смехом рассказала Мариам и о том, как она спасла лепешки, и о том, как Нур-ад-Дин напросился на ужин. Ее сын, юный Нур-ад-Дин, удивлялся, слушая рассказ матери. Более того, он готов был уже оскорбиться за нее, но все простил почтенному купцу, еще раз взглянув в лицо Мариам, такое сияющее, помолодевшее, прекрасное.
— …Вот такой был у меня вечер, мой мальчик.
Нур-ад-Дин нежно улыбнулся матери.