— Смотри, уважаемый, во-о-н там… Не кажется ли тебе, что именно такого проводника ты ищешь?
Меж тем франк или, быть может, ромей весело уклонялся от ударов, раздавая их сам и стараясь при этом сделать так, чтобы со стороны все выглядело устрашающе, но увечий серьезных не вызвало.
— Ты прав, мальчик, ты прав. Мужик-то дерется не всерьез. Должно быть, он хочет кого-то напугать или кому-то показаться. Давай посмотрим за ним и мы.
Неспящий Алим промолвил:
— Ах, как мудр достойный Максимус! Посмотри, Мераб, рядом с нами, видишь? почтенные толстяки. Не из бедных. Похоже, этот драчун рисуется перед ними. Смотри-смотри, он краем глаза пытается уследить вон за тем толстяком с огромным перстнем.
Теперь и Мерабу было видно, что высокий франк следит за перешептывающимися толстяками.
Тем временем драчун ухмыльнулся и нанес страшной силы удар в челюсть ближайшего к нему соперника. Тот взлетел, словно птица, и упал спиной прямо на стол болтунов.
Те отпрянули от такого нежелательного блюда, а долговязый, отряхнув руки, стал выбираться из драки, все еще бушующей вокруг. Мимо просвистела деревянная скамья…
— Клянусь Митрой, ребята тут живут с удовольствием, — пробормотал Максимус. — Должно быть, и мне следует немного помахать кулаками.
— Думаю, уважаемый, силы пригодятся тебе в более разумном деле. А сейчас, мне помнится, ты подумывал о проводнике. Так, быть может, пора обратиться к этому долговязому драчуну? Пока его не переманили другие наниматели…
Максимус встал и шагнул было вперед, но увидел, что драчуна потянули за рукав именно те болтливые толстяки.
— Эти тучные господа нас опередили…
— Погоди немного, уважаемый, — прошептал Мераб. — Думается мне, что мы с тобой невольно стали свидетелями зачинающегося заговора.
— Тогда нам лучше уносить ноги. Не хотел бы я оставаться здесь, когда появятся местные стражи порядка.
— Увы, уважаемый, это портовый кабак. И тут может случиться всякое и в любой момент…
— Но откуда это известно тебе, сын визиря?!
Изумление на лице Максимуса читалось все явственней. Он был потрясен и мудростью слов юного Мераба, и его спокойствием.
— Книги, мой полуночный друг, книги… Подлинные друзья каждого, кто хочет познать мир.
Максимус промолчал, ибо у него был свой, отличный от Мераба, взгляд на книги и книжную премудрость. Меж тем уродливый франк подсел к тучным толстякам.
— Ну, чего надо?
— Мы стократно просим у тебя, уважаемый, прощения, но хотели бы побеседовать с тобой. Преломить хлеб, так сказать, как добрые приятели. Нечасто встретишь в нашей спокойной стране такого удивительного человека, как ты.