— Я всего лишь смертный, богиня, — тихо произнес он. — Смертный, которому отмерена короткая жизнь. Да, мне удалось ненадолго перехитрить бога богов, сияющего Ра… У меня никогда не было времени, чтобы как следует любить красивую женщину. Но здесь, в твоих благоухающих покоях, я задержусь и буду обожать тебя, пока не наступит час нашего расставания.
Его губы снова принялись ласкать ее тело. На этот раз они двигались медленно и чувственно, своей лаской раздувая внутри нее пламя желания.
Она не сопротивлялась — этот красивый, как сон, юноша сейчас принадлежал ей. Пусть ненадолго, но он принадлежит только ей. Его губы, руки, его страстные речи — все это соединялось в желании покорить ее.
Кто знает победителя там, на ристалище? Кто кого покоряет сейчас? Та-Исет вспомнила, как горели его глаза, когда он помогал ей сойти с колесницы. Был то первый миг их любви или просто юный смертный, ставший бессмертным, выбрал, с кем ему провести небольшую часть своей бесконечной жизни?
— Забавно… Имхотеп был богом, покровителем врачевателей… Почему же здесь он называет себя смертным?
И неведомый голос, пустой и безжизненный, ответил Мерабу:
— Таково было его наказание. Приди сюда и узнай…
Юноша встрепенулся.
— Ты слышал, Алим? Слышал?
— Что я должен был услышать, юноша?
— Мне отвечал кто-то неведомый, невидимый.
— Тебе показалось, мой друг. Или, быть может, вновь ожила в твоем воображении древняя история.
— О нет, здесь что-то не так…
Глаза юноши вновь опустились к строкам.
Та-Исет посмотрела на Имхотепа и сказала просто:
— Люби меня!
Изумленный, он взглянул на нее и, когда она повторила эти два слова, застонал, словно умирающий от голода человек, которого пригласили на роскошный пир. Имхотеп мог бы поклясться, что его руки дрожали, когда он помогал Та-Исет освобождаться от тяжелого одеяния. Он пристально и страстно смотрел на нее, а его руки уже пробегали по ее шелковистой коже вверх, чтобы охватить большие груди, потом скользили вниз, по бедрам… Его пальцы вначале нерешительно, а потом все более уверенно с нежностью проникали в ее заветную сокровищницу. Она еще не была по-настоящему подготовлена, когда его черноволосая голова быстро опустилась к ее бедрам и он языком коснулся крошечного потаенного чувственного бутона ее женственности.
Та-Исет судорожно вздохнула, но его пальцы мягко раздвинули створки ее сокрытой раковины, и его языкпринялся искусно ласкать ее, исторгая из души девушки поток пламени. Она поняла, что ей уже все равно. Так или иначе, на какое-то время она стала желанной для этого человека, поэтому, ни о чем не беспокоясь, Та-Исет позволила себе погрузиться в вихрь приятных ощущений, которые Имхотеп возбуждал в ее теле.