– Ну, то самое, что Сказочник сказал. Он, конечно, человечишко-то плюгавый, да и мы не без головы. А супротив власти мы выступать несогласные, так и знайте. Нет, несогласные…
И толпа зашумела. Пока глухо – но зашумела. Слово «несогласные» услышали все.
– Зачем же нам против власти выступать, – заговорил ефрейтор уже громче. – Жалованье идет, службу мы, как положено, справляем. А если ж говорить про Его Высочество, так то другое дело. Пусть нас выстроят, как положено, присягу примем. Тогда уж мы как положено – и в огонь, и в воду. Я так говорю, солдаты?
И сразу с нескольких мест закричали: «Да, да, дело говоришь», потому что мыслишка, что что-то неладное происходит, закрадывалась в голове у многих, и многие, по здравому размышлению, считали, что лучше бы держаться от всего этого подальше. Требование от офицеров объясниться – в такой ситуации вполне законное, а напоминание про присягу – тем более. Присягу – пока организуют, как положено, ведь это время пройдет. Может, и пронесет…
– Вы смеете неповиноваться?! Вы – Гвардия, наконечник копья!
– Так-то оно так, – в словах ефрейтора была виноватая непреклонность, – да только на копье бросаться, чтобы самоубиться, мы не желаем.
Генерал сошел с трибуны. Встал перед строем.
– Стыдитесь, павловцы. Кого вы слушаете? Разночинского провокатора, затесавшегося в ваши ряды, да парочку паникеров. Или меня, боевого генерала.
Вперед шагнул один из унтер-офицеров.
– А вы нас в бой не вели, господин генерал.
– Кто еще так думает?
Военные полицейские, очень небольшая группа, прибывшая с заговорщиками, уже поняла, что плохо дело. Они обязаны были поддерживать закон и порядок, но их было всего четверо, а против них – в несколько сот раз больше…
– Я… – шагнул вперед еще один унтер-офицер.
– И я… – Чернов, уважаемый всем полком, побывавший в Персии. – Неладно что-то, братцы, вот вам крест, неладно…
– Да я вас… под арест, – выкрикнул Суходольский.
Напрасно.
– Наше дело малое. А сами на такое дело не пойдем…
Вперед шагнул еще кто-то, потом еще.
– …да и вас не выпустим!
Хлопок выстрела потерялся в гуле гвардейской толпы, а через секунду толпу прорезал полный боли и ярости крик одного из гвардейцев.
– Сашку убили! Брата мово!
Это и стало последней каплей – солдатская толпа с ревом бросилась на офицеров и стала их убивать…
Потом – Высшее Военное Присутствие минимальным перевесом голосов признает солдат, расправившихся с начальниками, невиновными, указав, что, несомненно, имевший место со стороны начальников умысел на вооруженный мятеж и выступление против Престола сам по себе – настолько опасное деяние, что ради недопущения этого позволительно принимать любые средства, пусть даже и в нарушение установленного порядка чинопочитания, когда как другими средствами остановить мятеж невозможно.