Михалка болен. Жалко брата, по праву ему сидеть на владимирском столе, да надолго ли его хватит? А потом?.. Не ему ли, Всеволоду, суждено оградить отцову вотчину и от булгар, и от соседей, алчных златолюбивых князей?
— Аль отпустим послов с миром? — повторил Всеволод свой вопрос.— Оставим сыновцам Владимир на позор и разграбление?..
Говоря это, знал юный князь: больные струны Михалкиного сердца затрагивают его слова. И еще знал: не отступится Михалка от своего давнишнего обещания, потаенно сжигающего сердце,— отомстить врагам за кровь убиенного брата.
Нет, не держал Всеволод зла на Андрея, внутренне льнул к Андрееву делу. Будь и он на месте старшего брата, и он беспощадно отсек бы все, что мешало задуманному.
Михалка пошевелился на шубе, снизу вверх глядя на Всеволода лихорадочно горящими глазами, твердо сказал:
— Ты, брате, собирай-ка дружину. Верю владимирцам, послам верю. Помолясь, решим дело бранью, ежели миром
разрешить не можем. Поклялись они отдать нам Владимир да Ростов — сами же клятву нарушили. Здесь нашего коварства нет.
Всеволод сел на лавку, порывисто обнял брата.
— Иного ответа от тебя не ждал. Велю немедля собирать войско.
Давыдка с Володарем переглянулись.
— И мы с вами, князья, нешто останемся в стороне,— сказал Давыдка.
17
Коня загнал боярин Детилец, привез Ярополку во Владимир плохую весть: каменщиковы посланцы прошли через Москву, на том и след их пропал — должно, добрались до Чернигова. Быть беде.
Князь наградил боярина за усердие; оставшись один, приуныл. Сидел в гриднице, подперев голову кулаком, думал нелегкую думу. Но дума стройно не складывалась, приходили всякие темные мысли.
Не раз уже заглядывала в гридницу карлица Явориха, качала головой, вздыхала. Княжья немочь больно ранила ее. Наказав девкам в поварне, что и как стряпать, пробралась она к Ярополку, подползла к нему на коленях, стукнула лбом в половицу.
Услышав шорох, князь повернулся, грустной улыбкой приветил карлицу.
— Что пригорюнился, княже? — глядя ему в глаза, спросила Явориха.— Опять опечалили тебя вести?
— Худо мне, Явориха,— сказал Ярополк.— Не сносить мне головы: дядья собирают войско.
— И, миленький,— пропела карлица, кривя беззубый рот.— Взял топор — возьми и топорище. До поры не кручинься. Беда куны дарит.
— Да какая мне от того выгода?
— Была бы голова, будет и выгода,— отозвалась Явориха. Сидя на полу у ног Ярополка, она ласково погладила ему колено, потерлась о его опущенную ладонь щекой.