Лука показывает ему язык.
Гард снова поворачивается к грязной посуде и рывком сдергивает с плеча полотенце.
— Дай-ка я пока что-нибудь полезное сделаю.
Слова, фонтаном бьющие у нее изо рта, ударяются о него, как о стену. Она все говорит и говорит, не останавливаясь, бесконечно, о чем она там? Он улавливает отдельные слова, вроде выбросов СО2, ответственности правительства; он видит, как шевелятся ее мягкие губы; она одета в длинную черную майку без рукавов и короткие черные шорты. Она сидит на стуле, поставив его задом наперед, пропустив спинку стула между ногами. Единственное, что ему видно, это нежную кожу с внутренней стороны бедра на одной ноге. Ему хочется дотронуться до нее, ощутить ее запах. Ощутить ее вкус. Слушать ее.
Господи, ему хочется услышать, как она кончает, а не слушать бесконечно, как она талдычит про политику. И зачем она так распинается перед ним об этом?
Лука встает, подходит к окну, жестикулируя; слова цепляются одно за другое, образуя вокруг него пчелиный рой. Гард смотрит на ее стройную спину. Она смотрит в окно на город. В теплом вечернем свете, бьющем прямо в комнату, ее тело приобрело золотистый отсвет. Она на минуту задерживает дыхание, потягивается, обеими руками собирает длинные черные волосы в хвост, скручивает их в пучок и скрепляет на затылке карандашом. Ее затылок выглядит одновременно и нежным, и сильным. Гард изучает округлую линию в том месте, где шея переходит в плечо. Его взгляд опускается ниже. Маечка заканчивается примерно посередине попы, над черными шортами. Она всегда носит черное. И все равно такое впечатление, что от нее исходит свет. Она будто слишком хороша для того, чтобы быть настоящей. Все, что она делает, то, как она живет, — все это всерьез. Все это достойные дела. Она живет в соответствии со своими убеждениями. Поступает так, как считает правильным. Не то, что он. Сегодня он думает так, завтра по-другому. У него нет никаких идеалов, никакой цели. Пусто.
Он ни разу не осмелился притронуться к ней. Обнять ее покрепче. Погладить пальцами. Такое впечатление, что она может исчезнуть. Рассыпаться в прах, превратиться в пыль и унестись с ветром. Это из-за того, что тогда случилось. В ту ночь, когда он сбил ее. Когда он попробовал на вкус кровь, которая стекала по ее щеке. Только когда внезапно наступает тишина, он вдруг замечает, что находится тут, в этой комнате. На подоконнике жужжит муха. Лука обернулась и пристально разглядывает его. Ее руки решительно скрещены на груди. Маечка мягко обрисовывает ее округлые груди. Абсолютно совершенные. Она смотрит на него потемневшими глазами.