- Минус десять баллов с Хаффлпаффа, Фоссет! А также минус десять баллов с Равенкло, Стэббинс! - завершил он свою нотацию о нравственности.
Снейп вылез в сад за этим? Интересно, он когда-нибудь целовался?
- Северус, подожди! - окликнул его издали мужской голос, который я поначалу не узнал.
- Чего тебе, Игорь? - с неутихшим раздражением отозвался Снейп.
Ясно, Игорь - это Каркаров. Кажется, они учились вместе, отсюда и фамильярность. Две длинные тени легли на дорожку перед нами, медленно приближаясь.
- Ты, случайно, не видел здесь Виктора? Его нет в зале.
- Нет, не видел. Увижу - отправлю к тебе.
- Северус, всё случая не было спросить... Неужели тебя не тревожит - это?
Из нашего укрытия было видно, как одна из двух тёмных фигур постучала себя по левому предплечью.
- Не вижу повода для беспокойства, Игорь, - по интонации Снейпа так и виделось, как он сардонически кривит губы. И какой смысл прятать беспокойство даже от себя, если оно всё равно просачивается наружу в придирках и издёвках?
- Северус, мы не можем делать вид, что ничего не происходит!
- А что мы можем делать?
Две фигуры прошли мимо нас и остановились, не доходя до площади.
- Если бы я знал... Надо как-то бежать, спасаться. Ты разговаривал об этом с остальными?
- Все сейчас на удивление неразговорчивы.
- А Люциус?
- Он - особенно. Похоже, ведёт свою игру.
- Вот как? Без тебя? Тогда кто же его партнёры?
- Не знаю, но ставку он сделал на младшего Поттера. И вот что, Игорь, эти знаки проявляются не у всех. До меня дошёл слух, что у некоторых они исчезают.
- Как такое возможно?! - Каркаров невольно повысил голос.
- Я сам не поверил, но Дамблдор утверждает, что Роули проверяли на наличие знака перед тем, как утвердить верховным судьёй Визенгамота. У него не было ничего, даже отпечатка.
- А должен быть...
- Именно. А ничего, чистая рука.
17.
Нотту повезло, что он куда-то исчез на всю ночь и вернулся уже под утро, когда я наконец заснул. А проснувшись, я стал воспринимать вчерашний бал более отстранённо и решил обойтись без выволочки. Уверен, у Теда были заготовлены безукоризненные оправдания, зачем и почему он это сделал, и мне не захотелось выслушивать их, как когда-то оправдания Тома-из-дневника. Сделал - и неважно, зачем и почему.
Завтрак я благополучно проспал, но после вчерашних праздников есть всё равно не хотелось. В утренних газетах должны были появиться репортажи о хогвартском бале, и я вышел в гостиную просмотреть их. Не всё оказалось так плохо, моё пребывание под омёлой прошло почти незамеченным, если учесть, что там вчера перебывала добрая половина учеников. К этому времени празднование перевалило за пик интереса прессы, перешедшей от исполнения репортёрских обязанностей к блюдам и напиткам, вдобавок преподавательские столы были в другом конце зала, поэтому никто из журналистов не успел заснять мой поцелуй с Ромильдой. Только в 'Ведьмолитене' была опубликована колдография, где мы стояли под омёлой и пили лимонад.