— А че это за роковой мужчина такой? — с небрежной блатнецой поинтересовалась девица.
Валерия вздохнула, отправила микрофон в сумочку, развернула девицу на сто восемьдесят градусов и неслабым пинком с наслаждением придала ей хорошее ускорение. Девица бодро врезалась в толпу прохожих.
— Ну ты, гонишь! — последовало в ответ, однако от дальнейшего общения девица воздержалась.
Сила Валерии впечатлила ее.
Елизавета, снимавшая на видеокамеру эту сцену, рассмеялась, но это был смех сквозь слезы. Она искренне переживала за подругу и очень хотела помочь ей, а потому воскликнула:
— Потрясно, Лерка! Потрясно!
— Все! Больше не могу! — возмутилась Валерия. — Не выйдет из меня репортера, видишь сама.
— Это потому, что ты пасуешь перед объектом, — невозмутимо возразила Елизавета.
Валерия покраснела.
— Пасую! Да пасую! — закричала она.
— Но почему? Почему?
— Потому что это унизительно. Бегать за прохожими и каждому совать микрофон в зубы, когда им нет до тебя никакого дела. Прошли времена, когда народ млел перед прессой. Журналистов теперь не уважают, а презирают. Все вы нули без палочки, сливные бачки.
— Вовсе не нет, — возразила Елизавета. — Мы по-прежнему сила. Кто они такие, эти прохожие? Мошки. Вот эта девица чмошная, кто она? Конечно же муха, а я, если захочу, такого слона из нее раздую, что только ку-куру-куку. И она это сразу почувствует, как только я к ней подойду. Вон, видишь еще одна дебилка хиляет. Дай-ка мне микрофон.
Валерия растерянно протянула раскрытую сумочку. Елизавета выхватила из нее микрофон, небрежно бросила «смотри!» и бесстрашно врезалась в толпу. Минуту спустя Валерия с восхищением наблюдала как под напором самоуверенности ее подруги нагловатая девица становится мягче воска. Елизавета ласкала голосом и уничтожала взглядом. В конце концов девица утратила апломб, смешалась и смущенно залепетала несусветную чушь. К роковому мужчине ее лепет не имел отношения, однако Елизавета была довольна и горда.
— Учись, пока я жива, — снисходительно бросила она Валерии, небрежным кивком отпуская вконец сомлевшую девицу. — Секрет прост, надо быть понаглей. Наглость — второе счастье.
— А первое — что? — спросила Валерия и, не дожидаясь ответа, запротестовала: — Нет уж, я пас. Это не для меня.
— Да ты что? — возмутилась Елизавета. — Такое дело тебе предлагаю. В наше время умные люди от этого не отказываются.
— Значит я дура, — отрезала Валерия, но, наткнувшись на сердитый взгляд подруги, растерянно добавила: — Нет, правда, Лиз, ни репортера, ни журналистки не получится из меня никогда. Писать я не умею, а незнакомых людей просто боюсь.