— Постарел, постарел, шеф, на печку пора.
— А тебе не пора?
— Мое дело маленькое — сопи в тряпочку, крути баранку. Открутил свое — слезай.
Так они по многолетней привычке беззлобно подшучивали друг над другом, и время в дальней дороге летело быстрее. Уже перед самым Крутояровом, свернув с трассы к обскому берегу, Нефедыч приткнул машину к старым ветлам, заглушил мотор.
— Разомнитесь, пока я своим кроликам травки надергаю.
Покряхтывая, вылез Савватеев. Кинул на землю пиджак и с наслаждением вытянулся. Рассыпавшиеся волосы его от соседства яркой зелени казались снежно-белыми. Андрей присел рядом. После гула мотора, после удушья дорожной пыли по-особому свежо и тихо было в закутке, огороженном старыми разлапистыми ветлами. Кукушка без устали насчитывала года, и ее бесстрастный, ровный голос тонким эхом звенел по разлившейся воде. Савватеев потянулся и бессильно раскинул руки. Был он сейчас действительно очень уставшим и старым. Вдруг резко повернулся на бок и отрывисто сказал:
— Понимаешь теперь, после этого письма, что за человек Рябушкин? Помнишь, ты недоумевал, почему я так к нему отношусь? Да, вот такой человек. Я к тому разговор завел, что шум обязательно будет. Рябушкину надо повыше забраться, тут они с Травниковым общий язык нашли, обеими руками в меня вцепятся. И момент подходящий выбрали.
— Почему подходящий?
Савватеев прикрыл глаза и вздохнул. Он словно решался — говорить дальше или нет.
— Потому, что наши взгляды с Воронихиным разошлись, и я его стал просто раздражать. Особенно после бюро с Козыриным.
О том, как прошло бюро, Андрей слышал. И отказывался верить тому, что слышал. Не хотел верить, что такое может быть. Но вспоминал ответ Воронихина на свой вопрос, который задавал первому во время поездки в совхоз, и убеждался — значит, правда.
— Так вот, — продолжал Савватеев. — Тебе уже пора решать, на какой стоять дороге. Сам решай, сам разбирайся. Время подходит. А продолжение обязательно будет… Эй, Нефедыч, заканчивай свой сенокос, домой надо!
Савватеев как в воду глядел. Продолжение началось в тот же вечер.
Андрей с Верой поливали грядки. Тетя Паша половину огорода, где всегда сажали картошку, нынче заняла под грядки. Никакие уговоры не помогали, у нее был один ответ:
— Вы не перечьте, картошку на пашне посадили. Я столько годов ждала, когда семья как семья будет, дождалась, и теперь не перечьте. Верочка вон забеременеет, ее же кормить надо, а там и мальцу то морковочки, то редьки, если простудится:.
— Тетя Паша…
— А ты, Верочка, не красней, не красней, оно дело житейское и радостное! Как запищит, как застукотит ножками… Поливайте, не ленитесь.