Встать на ноги и слегка размять кисти сжатием и разжатием пальцев было приятно. Еще приятнее было просто потрясти кистями, сбрасывая напряжение. Багдасар Давлетбаевич прислушался, затаив дыхание, чтобы оно не мешало улавливать звуки со стороны. Приближения банды слышно еще не было. Да и фонарики вдалеке не мелькали. Он посмотрел на часы. Время уже приближалось к утру, но до рассвета еще оставался достаточный запас, так что, пока бандитов не видно, можно пользоваться своим фонариком.
Старший лейтенант посветил прямо перед собой. Луч легко выхватил противоположный склон, такой мрачный в сыром сумраке. До него было метров двадцать. И не было никакой гарантии, что бандиты пойдут именно там, где он положит трубку. Двадцать метров — большая ширина. По центру ущелья протекал ручей, Шахамурзиеву очень захотелось умыться и освежиться, может быть, даже попить. Но это отнимало драгоценные секунды. Бандиты могли показаться в любую минуту, и это сорвало бы операцию.
Хорошо бы найти тропу перед входом в пещеру. Командир взвода стал светить под ноги и нашел. Найти на камнях ее было трудно, но под лучом фонарика отчетливо была видна извилистая линия, очищенная от больших камней. Некоторые камни были просто убраны, некоторые просто столкнули ногой в сторону. Трубку следовало положить, конечно, прямо на тропе или в непосредственной близости от нее, словно кто-то нечаянно уронил и не заметил. Старшему лейтенанту приглянулись три камня рядом с тропой. Два больших и один, в середине, поменьше. Именно на тот камень, что поменьше, командир взвода и пристроил трубку. Таким образом она могла упасть, когда человек на камне сидел. И тут же, убедившись, что трубку устроил уютно, старший лейтенант двинулся к веревке. Бегом. Едва ухватился за нее и дважды просигналил фонариком, давая команду к подъему, как услышал со стороны какой-то шум, а потом увидел и лучи света от фонарей. Бандиты уже шли, и шли быстро, если не бежали. Веревку при подъеме старший лейтенант не зажимал в кисти, чтобы не испытывать еще раз выносливость своих пальцев, а намотал на обе руки. Теперь не он свое тело вытаскивал, а солдаты поднимали своего командира. Солдат было много, а он был не тяжелый. Его задача состояла только в том, чтобы держаться, желательно, перпендикулярно к склону, и переставлять ноги, что он успешно и делал. Подъем оказался в три раза более быстрым, чем спуск. И руки так не устали. Наверное, и спускаться следовало таким же манером, но это уже момент из прошлого, которое можно переносить в будущее, а не в настоящее.