– Да почему я должен молчать?! Сейчас она наговорит черт знает что! Я не буду молчать! Ведите протокол дальше, я все скажу! Все!..
– А я советую вам ничего не говорить! – настаивал на своем адвокат.
– Да, вы можете больше ничего не говорить, вы нам больше не нужны, – сказал Мельников Крапивину.
– Гражданин следователь, я должен переговорить со своим доверителем, – обратился к Коломейцу адвокат.
Тот равнодушно пожал плечами:
– Переговорите…
Эраст Модестович взял Крапивина за локоть:
– Идемте в другую комнату, мне необходимо кое-что сказать вам…
Тот снова выдернул руку:
– Да не хочу я с вами говорить!
– Так, граждане, давайте определяйтесь скорее, будете вы говорить или нет, – недовольно проворчал Коломеец. – Время дорого…
– Будем! – крикнул Крапивин.
– Не будем! – одновременно с ним гаркнул адвокат.
– Вот теперь все понятно, – кивнул Мельников. – Допрос окончен…
– Не окончен! Не окончен! – запротестовал журналист и повернулся к адвокату: – Эраст Модестович, вы свободны! Я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
– Я-то свободен, – проворчал Ланской, закрывая блокнот, – а вот вы – сядете. И надолго!
– Это мое дело, – заявил Крапивин.
Адвокат, пожав плечами, начал собирать со стола бумаги.
– Если вам не терпится пожить лет двадцать за казенный счет, почему я должен отговаривать вас? – сказал он своему подзащитному.
Демонстративно попрощавшись со всеми, адвокат покинул кабинет. Когда за ним закрылась дверь, Василий вздохнул как-то облегченно:
– Все… Я готов рассказать все!
– Итак, продолжаем допрос? – спросил Коломеец.
– Продолжаем! – Крапивин вытер пот со лба.
– Вы уверены? – уточнил Мельников.
Крапивин кивнул:
– Я и сам подумывал… Нет больше сил… Сколько можно?! Я уже забыл, когда нормально спал ночью… Закурить можно?
Следователь кивнул, Крапивин достал из кармана пачку синей «Явы».
– Пишите… Только, это… Можно, я расскажу все с самого начала? Просто для того, чтобы вам все стало понятно, а то еще скажете: вот, мол, изверг какой! А я не изверг, честное слово! Я – нормальный человек…
– Нормальный? – невольно усмехнулся Мельников. – Ну-ну…
Крапивин глубоко затянулся:
– А чем, по-вашему, я ненормален? Я тоже хотел любви, семьи, счастья… Разве не этого хотят все люди? Я хотел быть любимым, успешным человеком… Но с работой мне не везло с самого начала: меня не хотели печатать, редакторы говорили, что мои статьи неинтересны, неактуальны и тому подобное… Сначала мне казалось, что они просто завидуют мне, придираются по пустякам, но со временем я вынужден был признать: я действительно не блещу талантами…