Гарнизон оказался на высоте положения и четко выполнял предусмотренные действия. Повышенная готовность оказалась не напрасной — в первом часу ночи часовые заметили подходящие со стороны Петергофа галеру и яхту, которые из-за бон не смогли подойти к стенке и остановились в тридцати шагах. Думая, что Нуммерс точно исполняет приказ, посланный с де Виейрой — никого не впускать в Кронштадт, — Петр приказал спустить шлюпку и убрать боны.
Караульный на бастионе, мичман Михаил Кожухов, «отказывает в том с угрозами».
Петр все еще считает, что моряки точно выполняют его приказ, так как доплывший до Петергофа Барятинский сообщил, что в Кронштадте ждут императора и готовы защищать его. Тогда он вышел на палубу и закричал:
— Я сам тут, впустите меня!
Кожухов в ответ прокричал:
— Не приказано никого впускать!
Петр ответил:
— Я император Петр III!
В ответ на что услышал:
— Нет теперь никакого Петра III, а есть Екатерина II, а ежели галера и яхта не отойдут, то в них будут стрелять.
Как бы поддерживая мичмана Кожухова, в крепости забили очередную тревогу, и корабли поспешно ретировались.
Отойдя от Кронштадта, яхта направилась в Петергоф, а галера с Петром III и его приближенными — в Ораниенбаум.
Петр спустился в каюту и впал в полуобморочное состояние. Воронцова и графиня Брюс, сидя возле него, тихо плакали. Миних и Гудович остались на палубе. Для них уже не было сомнения, что все кончено.
(…Адмирал Талызин, возвратившись в Петербург, подал рапорт Екатерине и попросил наградить Михаила Кожухова «двойным чином и годовым жалованьем».
Екатерина согласилась с первым предложением Талызина и присвоила Кожухову чин капитан-лейтенанта, а вместо годового жалованья дала двухгодовое.)
* * *
Галера и яхта еще не успели отойти от Кронштадта, как до всех матросов и пассажиров донесся клич многотысячной толпы, собравшейся на причале: «Галеры прочь! Да здравствует императрица Екатерина!»
Рано утром, придя в себя, Петр III позвал в свою каюту Миниха и попросил у него совета, что делать дальше.
Миних посоветовал идти не в Ораниенбаум, а в Ревель. Взять там военный корабль и уйти на нем в Пруссию, где все еще находилась восьмидесятитысячная армия Виллима Фермора.
Миних сказал, что если Фермор встанет во главе армии, то понадобится не более полутора месяцев для того, чтобы восстановить Петра III на престоле.
При этом разговоре присутствовали многие дамы, и они стали возражать фельдмаршалу, что у гребцов не хватит сил, чтобы дойти до Ревеля.
— Что ж, — возразил им Миних, — мы все будем им помогать!
Дамы бурно запротестовали, и это решило исход дела: Петр приказал следовать в Ораниенбаум и высадить его там. Оказавшись на берегу, Петр сначала хотел, переодевшись, в одиночку пробираться в Польшу, но этому намерению стала возражать Елизавета Воронцова, которая в конце концов уговорила императора послать кого-нибудь к Екатерине и передать ей отречение от престола и просьбу отпустить их обоих в Голштинию.