Морские рассказы (Станюкович) - страница 64
Но вместо этого отец только спросил:
– Отчего не ешь?
– Я ем, папенька.
– Мало. Надо есть за обедом! – крикнул он.
И Вася, не чувствовавший ни малейшего аппетита, усердно набивал себе рот, втайне обрадованный, что отец ни о чем не догадывается.
К вечеру молоток уже лежал под кроватью Васи. Пошел он в этот день спать ранее обыкновенного, хотя за чайным столом и сидели гости и рассказывали интересные вещи.
Когда он подошел к матери, она взглянула на него и озабоченно спросила, ощупывая его голову:
– Ты, кажется, болен, Вася? У тебя все лицо горит.
– Я здоров, мама. Устал, верно.
Он поцеловал ее нежную белую руку, простился с сестрами и гостями и, довольный, что отца не было дома и что не нужно было с ним прощаться, пробежал в детскую.
– Няня, спать! – крикнул он.
– Что сегодня рано? Или набегался?
– Набегался. Устал, няня! – говорил он, стараясь не глядеть ей в глаза и чувствуя некоторое угрызение совести перед человеком, которого собирался ограбить.
Няня раздела его и предложила ему рассказать сказку, но он отказался. Ему спать хочется. Он сейчас заснет.
– Ну так спи, родной!
Она поцеловала Васю, перекрестила его и хотела было уходить, как Вася вдруг проговорил:
– А знаешь, няня, после моих именин я подарю тебе новое платье.
– Спасибо, голубчик. Что это тебе взбрело на ум, к чему мне платье? У меня и так много платьев.
– А сколько?
– Да шесть будет, окромя двух шерстяных.
– А-а! – удовлетворенно произнес мальчик и прибавил: – Так я тебе, няня, что-нибудь другое подарю. После именин у меня будет много денег.
– Ишь ты, добрый мой! Спасибо на посуле… Ну, спи, спи. И я пойду спать.
Через несколько времени Вася услышал из соседней комнаты храп няни Агафьи.
Нервы его были слишком натянуты, и он не засыпал, решивши не спать до того времени, пока не заснут все в доме и он может безопасно пробраться в сад через диванную, тихонько отворив двери в сад, которые обыкновенно запирались на ключ. Мать не услышит, а спальня отца в другом конце дома. Наконец можно выпрыгнуть и из окна: невысоко.
До него доносились звуки корабельных колоколов, каждые полчаса отбивавших склянки. Он слышал монотонное и протяжное: «Слушай!» – перекрикивающихся в отдалении часовых и думал упорно и настойчиво о том, что он не должен заснуть и не заснет, – думал, как он отворит окно, прислушается, все ли тихо, и как пройдет к няне на цыпочках за платьем, думал о Максиме, как он завтра обрадуется и удерет на австрийскую границу. И ему там будет хорошо, и его никто не поймает. И никто не узнает, что это он, Вася, помог ему убежать. И ему приятно было сознавать, что он будет его спасителем.