Она боялась подойти ближе. Невестка Анруй стояла на крыльце под навесом. Пламя ее светильника колебалось от ветра.
— Сюда, доктор! Сюда! — крикнула она мне.
Я сейчас же спросил:
— Ваш муж себя ранил?
— Входите! — ответила она довольно резко, прежде чем я успел что-нибудь сообразить.
И я сразу нарвался на старуху, которая тут же, в коридоре, напала на меня. Извержение ругательств.
— Ах, сволочи! Ах, бандиты! Доктор, они хотели меня убить!
Это значило, что дело не выгорело.
— Убить? — спросил я, будто бы удивленно. — Зачем?
— Потому что я все никак не сдохну! Вот и все. Очень просто. Черт возьми! Да не хочу я вовсе умирать!
— Мама, мама, — останавливала ее невестка. — Вы сами не знаете, что говорите! Что за ужасы вы рассказываете доктору? Образумьтесь, мама!
— Это я ужасы рассказываю? Ну и нахальства у этой стервы! Я не знаю, что говорю? Достаточно знаю, для того чтобы вас всех повесили. Увидите!
— Но кто же ранен? Где он?
— Увидите! — обрезала старуха. — Он наверху, на ее кровати, убийца! Всю постель перепачкал. Верно я говорю, гадина? Весь тюфяк в его свинячьей крови. Не в моей! А кровь у него, должно быть, что помои. Тебе ее не отмыть! Годами будет от твоей кровати вонять кровью убийцы. Есть же люди, которые ходят в театр для сильных ощущений! Уверяю вас, что театр здесь! Здесь, доктор! Здесь, наверху. Самый настоящий театр! Не уступайте своего места! Идите скорей наверх! Может быть, этот каналья уже успел умереть. И тогда вы больше ничего не увидите.
Невестка боялась, что старуху слышно на улице, и требовала, чтобы она замолчала. Несмотря на положение вещей, невестка как будто не растерялась; она казалась только очень недовольной тем, что ничего не вышло, но от мысли своей не отказывалась. Она даже была совершенно уверена в своей правоте.
— Вы только послушайте, что она говорит, доктор! Разве это не обидно? А я-то старалась всегда облегчить ей жизнь! Ведь вы это знаете… Я ей постоянно предлагала послать ее к монашкам…
Но опять слушать про монашек было для старухи невыносимо.
— В рай! Вот куда вы хотели меня послать, все! Ах, бандитка! Вот для чего вы его вызвали, ты и твой муж, этого негодяя, который лежит наверху! Чтобы убить меня — вот для чего, а не для того, чтобы послать к монашкам.
Если невестка не казалась подавленной, то свекровь и подавно нет. Покушение чуть было не стоило ей жизни, но она больше прикидывалась возмущенной, чем была на самом деле. Она кривлялась.
Неудавшееся убийство даже скорее сыграло роль стимула, вырвало ее из могилы, из глубины заплеванного сада, где она была похоронена в течение стольких лет. В ее возрасте упрямая живучесть вернулась к ней. Она непрестанно радовалась своей победе и тому, что у нее оказался способ вечно мучить сварливую невестку. Теперь она у нее в руках! Она горела желанием посвятить меня во все подробности этого горе-покушения.