Но Леон не двигался. Его как будто привинтили к месту.
— Значит, ты не хочешь? — начала она опять. — Не хочешь?
Что касается меня, она меня предупредила, чтобы я не совался. Со мной она была в расчете.
— Не хочешь? — повторяла она.
Дорога впереди была свободна, такси быстро катилось, и нас еще больше трясло. Нас бросало, как пакеты, туда-сюда.
— Хорошо, — решила она, так как он не отвечал. — Хорошо! Пускай! Раз ты сам этого добиваешься. Завтра! Слышишь, завтра же я пойду к комиссару, и я ему объясню, комиссару, как это случилось, что она упала с лестницы, старуха Анруй! Слышишь, Леон? Нравится тебе это?.. Теперь ты слышишь?.. Или ты сейчас же уйдешь со мной, или я завтра же пойду к нему!.. Что же, идешь ты или нет?
Угроза была ясна.
Он все-таки наконец решился ей ответить, произнести несколько слов.
— Ты сама причастна к делу. Не тебе бы говорить…
Но это совсем не успокоило ее, наоборот.
— Плевать я хотела! — ответила она ему. — Причастна! Ты что же хочешь этим сказать? Что нас обоих посадят? Да я буду очень рада…
И она начала истерически смеяться вдруг, как будто она никогда не слышала ничего более радостного.
— Я буду рада, говорю тебе. Мне нравится тюрьма. Только не воображай, что из-за твоей тюрьмы я пойду на попятный… Тюрьма? Да пожалуйста, сколько угодно! С тобой, а, стервец?.. Будешь ты еще плевать на меня? Я вся твоя, но и ты — мой. Отчего ты не остался со мной там? Я люблю только один раз, мосье. Я не какая-нибудь потаскуха.
Это был вызов Софье и мне в то же время. Она имела в виду верность и респектабельность.
Несмотря ни на что, такси продолжало ехать, и он не решался его остановить.
— Значит, не хочешь? Предпочитаешь отправиться на каторгу?.. Хорошо! Ты плюешь на то, что я на тебя донесу?.. Что я тебя люблю?.. На это ты тоже плюешь? Ты плюешь на мое будущее?.. Тебе на все наплевать вообще? Скажи!
— Да, до некоторой степени, — ответил он. — Ты права… Мне плевать на тебя, как на всякую другую, не больше… Пожалуйста, не думай, что я хочу тебя обидеть… Ты очень милая в сущности… Но я не хочу больше, чтобы меня любили… Мне это противно…
Она этого не ожидала: она так была поражена, что даже не знала, как продолжать сцену. Она растерялась, но все-таки продолжала:
— А, так тебе это противно! То есть как это — противно?.. Объяснись, если можешь, неблагодарный.
— Да не ты мне противна, а все мне противно, — ответил он ей. — Мне не хочется… Не надо на меня обижаться за это…
— Как это ты сказал? Повтори! И я, и все? — Она старалась понять. — И я, и все? Объяснись, не говори по-китайски. Скажи мне толком при них, отчего я тебе вдруг стала противна?