— Амабель, и, пожалуйста, можно я поговорю с обезьянкой? — взмолилась младшая мисс Ривенхол.
— Конечно, можно, ведь я привезла его для тебя. Будь с ним повежливей сначала, он очень пуглив.
— Привезла его для меня? — задохнулась Амабель, побледнев от волнения.
— Для всех вас, — сказала Софи, ласково улыбаясь Гертруде и Теодору. — А еще попугая. Что вы больше любите: животных или игрушки и книги? Я всегда предпочитала животных и подумала, что вы, возможно, тоже.
— Кузина! — прервал Хьюберт горячие уверения младших детей в том, что их новая родственница разбирается в их вкусах лучше, чем все остальные взрослые. — Это твой конь?
Она обернулась, рассматривая его с беззастенчивой прямотой; улыбка все еще играла у нее на губах.
— Да, его зовут Саламанка. Он тебе нравится?
— Я думаю! Он испанец? Ты привезла его из Португалии?
— Кузина Софи, а как зовут твою собачку? Какой она породы?
— Кузина Софи, а попугай умеет говорить? Эдди, можно мы будем держать его в классной?
— Мама, мама, кузина Софи привезла нам обезьянку!
Этот последний выкрик Теодора заставил Софи быстро оглянуться. Увидев тетю и двух других кузин в дверях, она бросилась вверх по ступенькам, восклицая:
— Дорогая тетя Элизабет! Прошу прощения! Я заводила дружбу с детьми! Здравствуйте! Я так рада видеть вас! Спасибо за разрешение пожить у вас!
Леди Омберсли еще не оправилась от изумления, пребывая в плену быстро тающей картины ее воображения застенчивой маленькой племяннице, но при этих словах вялая девица из ее фантазии была без сожаления предана забвению. Леди Омберсли сжала Софи в объятиях, подняв лицо к сияющему лицу племянницы и взволнованно произнесла:
— Дорогая, дорогая Софи! Такая счастливая! Так похожа на своего отца! Добро пожаловать, дорогая моя девочка, добро пожаловать!
Ее переполняли чувства, и прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла представить Софи Сесилии и Селине. Софи пристально взглянула на Сесилию и воскликнула:
— Ты и есть Сесилия? Ты такая красивая! Почему я тебя такой не помню?
Сесилия, чувствуя себя побежденной, рассмеялась. Софи была не из тех, кто говорит комплименты из любезности. Нет, она высказывала то, что приходило ей в голову.
— Ну, тебя такой я тоже не помню! — парировала Сесилия. — Ты была маленькой смуглой кузиной, состоящей только из ног и запутанных волос!
— Да, но я и сейчас — ну, наверное, не запутанные волосы, но одни ноги и ужасно смуглая! Я не стала красавицей! Сэр Горас говорит, что мне надо отказаться от всех претензий на красоту — а ему можно верить!
Сэр Горас был прав. Софи никогда не станет красавицей. Она была чересчур высока; нос и рот — слишком велики; а выразительные серые глаза не могли полностью компенсировать эти недостатки. Но тот, кто ее видел, уже не мог ее забыть, даже если не запоминал форму лица или цвет глаз.