— Софи, что ты имеешь в виду? — изумилась Сесилия. — Чем ты можешь мне помочь?
— Не имею пока ни малейшего представления, но должна быть тысяча способов. Все, что ты мне рассказала, убедило меня в том, что ты — и все вы — поддались ужасной меланхолии! Твой брат! Ради Бога, как вы позволили ему стать таким тираном? Я не даю сэру Горасу стать даже диктатором, а это единственное, что остается мужчине, если женщины в его семье так глупы, что поощряют его! Это ведет лишь к тому, что он становится занудой! Чарльз зануда? Уверена, что да! Но ничего! Если он так любит устранить приличные браки, он начнет искать мне мужа, и это его отвлечет от тебя. Сили, пожалуйста, пойдем со мной в мою комнатку! Сэр Горас посоветовал мне купить в подарок тебе и твоей маме мантильи, и, думаю, Джейн их уже распаковала. Как права я была, выбрав для тебя белую! Сама я слишком смугла, чтобы носить белое, но ты будешь выглядеть в ней изумительно!
С этими словами она увлекла Сесилию в свою комнату, где лежали аккуратно завернутые в серебряную бумагу мантильи, одну из которых она тут же отнесла в туалетную комнату леди Омберсли и вручила ей со словами любви от сэра Гораса. Леди Омберсли пришла в восторг от великолепной черной мантильи и была очень тронута (как она призналась Сесилии) устным посланием, сопроводившим ее, ни одному слову которого она не поверила, но которое указывало на деликатность ее племянницы.
К тому времени, когда Софи сменила свой дорожный наряд на вечернее платье из светло-зеленого крепа, пышно отделанное шелком на груди и перетянутое на талии поясом с кисточками, Сесилия тоже переоделась и была готова сопровождать кузину в гостиную. Пока Софи надевала жемчужное ожерелье, ее худощавая горничная, умоляя госпожу не ерзать, застегивала манжеты ее длинных пышных рукавов. Сесилия, одетая со вкусом, но не вызывающе, в узорчатое кисейное платье с голубым кушаком, завистливо подумала, что платье Софи сделано в Париже. Она была абсолютно права; почти все наряды Софи были из Парижа.
— Одно утешение, — наивно сказала Сесилия, — Эжени оно очень не понравится!
— Боже милосердный, кто такая Эжени? — воскликнула Софи, резко повернувшись — Почему платье ей не понравится? Оно ведь не безобразно, правда?
— Мисс Софи, вы будете сидеть спокойно? — вмешалась Джейн Сторридж, встряхнув ее.
— Нет, конечно нет! — ответила Сесилия Софи. — Но Эжени никогда не носит модные платья. Она говорит, что есть много вещей важнее, чем платья.
— Какая глупость! — заметила Софи. — Конечно, есть, но не тогда, когда надо одеваться к обеду. Кто она такая?