В зале не слышно было даже дыхания. Слушатели боялись нарушить тишину, где властвовал только голос певицы. «Они понимают, они сумеют оценить меня», — пронеслась мысль. Рита еще строже и требовательнее стала к себе. Она так никогда не пела. Алмазова кончила петь, и до нее долетели слова: «Задушевно поет барышня».
Рита узнала по голосу знакомого рыбака. Зал просил повторить, и Рита повторила, не чувствуя утомления, хотя петь «Соловья» дважды в клубе, где бревенчатые стены поглощали голос, было трудно, она и так донельзя напрягала себя.
Концерт окончился поздно. Слушатели не расходились, словно ждали чего-то. Это была лучшая благодарность артистам за их концерт.
Накануне инспекторских стрельб в подразделениях начиналось особенное оживление. Шаеву и отсекру партбюро Макарову стоило больших усилий направить это оживление в главное и необходимое русло.
— Внимание, хлопчики, внимание. На сегодня занятиев хватит, — басил Поджарый, — перебросим до следующего разочка.
— Как до следующего? — спрашивало несколько голосов.
— Приготовиться к обеду, — объявил дежурный.
Казарма мгновенно наполнилась похлопыванием тумбочных дверок, звоном ложек и чашек.
— Так во, я и поясняю, — внушал Поджарый красноармейцу, — отдыхай, хлопчик. Тилько завтра поутру за молочком пульки не пущай.
— Вы мне черкните хотя бы десять строчек, — наседал редактор ильичевки на Сигакова, — как отделение готово к инспекторской.
— Что же писать? Завтрашний день покажет, как приготовились.
— Значит, заметочка обеспечена?
— От тебя не отвяжешься, сделаю, — отвечал командир отделения.
Агитатор Жаликов добродушно поругивал своего товарища. Тот успел оторвать клочок от газеты, завернул папироску и оставил бумажки еще «про запас».
— Разверни цигарку. Весь воздушный флот Франции закрутил. Беседу бы у меня сорвал. Цифры важные.
Красноармеец виновато развертывал папироску, расправлял клочок газеты, вынимал «запас из кармана» и отдавал Жаликову. Рассматривая обрывки газеты, тот говорил:
— Вот искурил бы у меня цитату японского премьер-министра Танаки, — и вслух читал: — «Для того, чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай». Понял? Это аппетитец! — причмокнул Жаликов. — Проще сказать: хапай все в руки и освещай лучами восходящего солнца. Политика-а! А ты бы десяток раз затянулся и оставил меня без цитаты, — он хитро подмигнул и добавил: — Танаку кури, только моих газет не трогай.
— Так во, я и поясняю, — опять басил Поджарый, — стреляй, но пульку за молочком не пущай.