В утреннем воздухе отчетливо раздалось:
— Говорит Хабаровск. Передаем последние радиоизвестия.
Люда повернулась и пошла обратно. Неожиданно она повстречалась с Шехманом. Он брел медленной походкой по тропинке. Пальцы загорелых рук были заложены за плечевые ремни артиллерийской шорки. Он насвистывал. Едва уловимый мотив был приятен. Люда, заметив командира, спряталась за дерево, но тут же вышла ему навстречу. Шехман в недоумении остановился.
— Пожалуйста, не думайте ничего… — она запнулась. — Я гуляла. Я люблю лес…
— Я и не думаю, — повеселел Шехман. — С чего взяли?
Люда заколебалась: спросить или не спросить? Но тут же смело выпалила:
— Шехман, вы — герой?
— Я?
Вопрос поставил его втупик. Никогда и никто не спрашивал его об этом. В самом деле, герой он или нет? Вот если бы его спросили о другом: командир он или нет, наконец, плохой или хороший, — Шехман, не задумываясь, ответил бы. А тут?
— Вы молчите? — нетерпеливо и обиженно произнесла Люда.
Как ответить, герой ли он? Почему девушка спрашивает его об этом?
— Я просто человек. Вот красноармейцы у меня — настоящие герои.
— А я думала… — произнесла она и стала перебирать руками конец косынки. Потом подняла глаза на Шехмана и участливо проговорила: — Какой у вас усталый вид!
— Сапоги устал таскать.
— Я говорю серьезно.
— Дежурил.
— И ночь не спали?
— Ваш сон охранял.
Люда из-под прищуренных густых ресниц пристально посмотрела на него.
— Не страшно одной в тайге? — в свою очередь спросил Шехман.
— Нисколько, — и склонила курчавую голову.
Они зашагали по тропе. В зелени травы горела роса бесчисленными огнями. Воздух утра пьянил. Люда шла ровной, легкой походкой, почти бесшумно. У Шехмана под ногами хрустели сучья, он то и дело спотыкался. Она оглядывалась. Озорные глаза ее смеялись. Испытывая на себе взгляды девушки, он спотыкался еще чаще. В голове, тяжелой от бессонницы, приятно гудело и шумело. Сон еще бродил в его организме.
— Почему вы спотыкаетесь?
Он быстро опустил голову. Люда звонко рассмеялась и неожиданно убежала. Он только видел, как мелькнула в изумрудной листве белая блузка девушки, взвилась сзади красная косынка.
— Какая девчина! — вздохнул он и направился по тропинке к штабу.
Вдали напевно шумела тайга. Вблизи он слышал, как обрывались сосновые шишки и, прежде чем долететь до земли, застревали в ветвях, а потом уже мягко падали на траву. И, хотя было тихое утро, у сосен вздрагивали лапки веток, залитые горящими лучами солнца. На тропинку, по которой он шел, с куста рябины сорвалась полосатая трясогузка-франтиха. Вспорхнула и опять спряталась в зелени куста. Там было ее гнездо. Шехмана охватило необычное чувство полноты жизни, красивее и богаче показалось окружающее.