— С чем и поздравляю тебя, — шутил Шаев, когда они были дома. — Теперь скучно не будет в ожидании мужа.
— Хлопот-то тебе добавим, берегись, комиссар! — погрозила Клавдия Ивановна. Счастливая и довольная, она долго смеялась, положив руку на смуглую шею мужа и заглядывая в его ясные и большие глаза.
— Не понравилась мне Зарецкая, — сказал он.
Клавдия Ивановна сняла руку, отстранилась.
— Ты несправедлив к ней, Сергей, — сказала жена.
— Может быть, — и Шаев, присев к столу, в ожидании обеда углубился в чтение газет.
…Тину с Людой определили к Шафрановичу. УНР нуждалось в чертежницах. Они с головой ушли в работу и, не разгибаясь, днями просиживали за чертежными досками, за копировкой планов, схем, за цифровыми подсчетами.
Иногда, отрываясь от дела на несколько минут, девушки вынимали зеркальца из сумочек, быстро одергивали прилипшие к телу от жары ситцевые платья одинаковой яркой расцветки и, закинув руки за голову, прогуливались между столами, чтобы немножко размять уставшие колени.
Помещение УНР было небольшое, а комнатка, в которой находились чертежницы, — узенькая с одним окном, выходившим в сторону тайги, не открывавшимся и зарешеченным. Исполняемая ими работа считалась секретной.
— И что тут секретного, не понимаю, — пожимала плечами Люда.
— Такой порядок. А потом — ты в гарнизоне, а тут все является секретным, — замечала подруга.
Говорили они об этом так, между прочим, а чаще перебрасывались о сокровенном.
— Знаешь, Шехман этот такой забавный и неуклюжий. Говорят, петуха с Амура привез для женщин, — рассказывала Люда, остановив глаза на одной точке, как будто там видела этого Шехмана.
— Ты не влюбилась ли? — взглянула исподлобья на нее подруга. — Все о нем да о нем.
— Что ты, Тинка! — испугалась Неженец, — я просто так…
Они молчаливо работали, пока вновь не начинала разговор Неженец.
— Тина, тебе хочется кому-нибудь нравиться, а? — тихо спрашивала Люда.
— Отстань ты, дуреха, — и, чуть зардевшись, охваченная испуганно-радостным возбуждением, не сразу отвечала: — Конечно, хочется.
У Неженец счастливо загорались глаза.
— И мне хочется! Что мы — у бога теленка съели?..
Они заразительно и беззаботно смеялись.
Изредка в чертежную заходил Шафранович, с вечно нахмуренными бровями и чем-то недовольный. Он торопил их сделать то одно, то другое и украдкой взглядывал на девушек, будто прощупывая их жадными глазами. Им становилось неприятно под его колючим, молчаливым и продолжительным взглядом. Они робели, торопливо поправляли платья.
— Назавтра скопировать вот это, — он указывал вытянутым пальцем с длинным ногтем на план.