– А где это место?
– Этого он не знал. Ему, видите ли, пришлось некоторое время на аэродроме работать, так он приметил.
– Кто кроме вас должен быть еще заброшен в Ленинград?
– Должны приехать, но только после двадцатого, когда Григорий Петрович сигнал даст.
– Расскажите об этом точнее.
– Точнее не могу. Я только догадываюсь, потому что опрашивали многих, кто раньше в Ленинграде бывал. Ну они и проболтались в разговоре между собой. А вообще это всё под секретом держат. У них просто. Чуть заподозрили, пуля в затылок – и весь разговор. Они с нашим братом не очень миндальничают.
– О чем вы говорили с Мальцевым?
– Знакомились. Он меня спрашивал про жизнь, про семью, про суд… Человек он серьезный и обстоятельный. Глаза острые. Кажется, всего насквозь видит.
– Он русский?
– Вот не могу сказать. Говорит чисто, не отличишь. Наверно, русский.
– Все, что вы говорите, правда?
– Все правда. Какой мне смысл сейчас врать?
– Курите, не стесняйтесь, – предложил Иван Васильевич и прошелся по комнате. – Я верю вам, но, конечно, все, что вы сказали, придется проверить.
– Пожалуйста, проверяйте.
– Сколько денег вы получили?
– Тридцать тысяч.
– Они фальшивые?
– Кто их знает… Полагаю, что фальшивые. Уж очень все новые.
Вернулся Бураков и передал начальнику две фотографии. На одной из них Жора Брюнет был снят с отцом, на другой только отец, но в молодых годах, в студенческой форме. Ровно год пролежали фотографии в архиве советской разведки и вот пригодились.
Иван Васильевич передал фотографию арестованному.
– Этого человека вы не встречали там?
Нахмурив брови, Казанков уставился на карточку. Поднес ее к свету. Брови его удивленно поднялись.
– Так это же он… Григорий Петрович. Только помоложе. А мальчика не знаю.
– Вы уверены, что на фотографии снят Тарантул?
– Насчет Тарантула не уверен, потому что слышал случайно, а насчет Мальцева Григория Петровича уверен. Это он и есть.
Иван Васильевич взял фото и положил в папку.
– Что вам говорил Мальцев про Завьялова? Вспомните хорошенько.
Казанков подумал, потер рукой лоб.
– Ничего такого… Только чтобы письмо передать.
– Не говорил он вам, что это человек «свой», надежный… или что-нибудь в этом роде?
– Наоборот. Он сказал, чтобы я с Завьяловым вообще ни о чем не распространялся. Если дома его не застану, то это даже лучше. Если домработница есть или дети дома, то письмо отдать им, а самому лучше не показываться старику. Главное, нужно узнать, живет ли он на своей квартире или где в другом месте, и туда передать письмо.
Иван Васильевич посмотрел на часы и встал.
– Так. Я должен уйти. Завтра вызову еще раз. А сейчас допрос будет продолжать мой помощник. Начинайте с начала.