О боже, что же ей делать? Девонмонта брак явно не интересует. Виконт де Басто приедет только завтра, и, если он сделает ей предложение, Ба может плюнуть на свой ультиматум, только чтобы в семье не появился иностранец.
Остается герцог. Его поцелуй не взволновал ее, но, во всяком случае, он вел себя вполне прилично, и на Ба его предложение может произвести впечатление. Но Селия не была уверена, что ей это нужно.
Ничего, она как-нибудь выберется из этого глупого положения. И тогда мистер Пинтер горько пожалеет о том, что так гнусно поступил с ней.
Джексон вышел за дверь и затаился в прихожей, чтобы не встретиться со слугами, бегущими через двор в сторону оранжереи, — их привлек звук выстрела. Пускай Селия сама объясняется с ними. Он сейчас не в силах говорить.
Какой же он идиот! Неужели он думал, что можно безнаказанно поцеловать дочь маркиза?
И не просто дочь маркиза. Селию, которая выглядит так призывно в роскошном лиловом наряде. Разгневанную красавицу Селию.
«Леди Селию», — поправил он себя. Но он больше никогда не сможет про себя называть ее так, потому что ее вкус и запах переполняют его.
Услышав за спиной голоса, Джексон вошел в пустую комнатку, чтобы хоть немного привести чувства в порядок. Бесполезно! Он все еще ощущал, как ее тело приникает к нему, слышал ее частое дыхание, когда держал ее в объятиях.
Будьте прокляты ее мягкие губы, и сладкие вздохи, и ее пальцы, ерошившие волосы у него на затылке, от чего у него родилось неодолимое желание повалить ее на скамью и…
— К черту все! — Он схватился за волосы. На что он рассчитывает?
И почему, между прочим, она позволила ему поцеловать себя? Почему она ждала, пока он проявит себя последним дураком, прежде чем вытащить этот проклятый пистолет?
Ага. Вот почему. Чтобы выставить его дураком. Притворилась беззащитной, чтобы потом доказать ему, что может контролировать любую ситуацию.
Он удачно выкрутился, но это слабое утешение. Он вел себя как идиот, жадно целуя ее и чувствуя себя волком, а ее своей добычей. Позволь он ей потом высказать свое мнение об этом поцелуе, возможно, она бы назвала его бесцеремонным грубияном. И предупредила бы, чтобы подобное никогда больше не повторялось.
Но ей и не было нужды все это говорить. Он и так получил урок.
Хороший урок.
На него нахлынули воспоминания о ее губах, раскрывшихся под напором его языка, и руки непроизвольно сжались в кулаки.
Нет, урок не пошел впрок. Он понял, что желает ее сильнее, чем прежде. Он снова хочет целовать ее. И не только в губы. Он хочет целовать изящно изогнутую шею, тонкие плечи, нежные возвышенности грудей…