— Вы хотите сказать, что советник Браун…
— Ничего подобного я сказать не хочу,— быстро перебил меня он.— Я вовсе не имею в виду советника Брауна. Я сказал лишь, что мы с ним вместе ходили в школу и что я не просто шапочно с ним знаком. А вы, насколько мне известно, сталкиваетесь с советником Брауном только во время нашего отчета и всего видели его здесь раз или два.
— Я отлично помню его. Этакий бодрячок. Только уж слишком переигрывает, подделываясь под грубоватого йоркширского дельца.
— Между нами говоря, он действительно переигрывает,— хихикнул Хойлейк.— Но он отнюдь не дурак. Выбился в люди из низов, из самых низов. Я неоднократно беседовал с ним о вас. Говорил ему, что вы подаете большие надежды. И очень умны — достаточно умны, чтобы уловить суть дела без всяких ненужных эмоций.— Он предложил мне еще сигарету. Я заметил, что портсигар у него серебряный.
— Не знаю, насколько я умен, мистер Хойлейк,— сказал я,— но понял я все.— И заставил себя улыбнуться.
— Прекрасно, прекрасно. Представим себе в таком случае, что разговор наш носит отвлеченный характер. Скажем, перед вами лектор в летней школе… Советник Браун, раз уж вы о нем заговорили, человек очень богатый. Он пользуется немалым влиянием. И к тому же — очень волевой. Как вам известно, он председатель аттестационной комиссии. Он инженер и любит, чтобы все вокруг шло гладко, как в хорошо налаженной машине. Он на двадцать лет вперед наметил, как должна сложиться его жизнь и жизнь его семьи — во всех подробностях. И если кто-то встанет ему поперек дороги, он будет беспощаден.
В комнате было очень темно; Хойлейк включил настольную лампу. По сравнению с небольшой лужицей желтого света его стол красного дерева казался огромным — точно операционный. Кожа на лице мистера Хойлейка походила на сухой пергамент, от ноздрей к углам рта протянулись резкие морщины. Я почувствовал себя жалкой пичужкой рядом с ним, и мне стало страшно; потом вдруг освежающая волна гнева нахлынула на меня.
— Очевидно, мне следует искать работу в другом месте,— сказал я.
— С чего вы это взяли, мой милый? — Он шутливо погрозил мне пальцем.— Боюсь, что вы слушали меня не совсем внимательно. Мне кажется, я всячески подчеркивал, что считаю вас превосходным работником, хотя — и это я тоже подчеркнул,— вопрос о вашем повышении пока не встает. Если ваш непосредственный начальник, мистер Херрод, получит новый пост, тогда другое дело… Но пусть это останется нашим маленьким секретом: посмотрим, как будут развиваться события…
Я вспомнил высокомерное лицо миссис Браун, большой, сияющий праздничными огнями особняк на Тополевом проспекте, сверкающую красную машину Джека Уэйлса, его университетское произношение… Я снова стоял на улице, прижавшись грязной мордашкой к стеклу витрины: я потерял заветную монетку, мне уже не купить того, что я так хотел, и лавочник гонит меня прочь.