Утром следующего дня Галкин покинул Москву и уехал на гастроли в Пермь, а Пугачева осталась в столице. В те дни рядом с ней часто можно было встретить юного «фабриканта» Майка Мироненко. Некоторые газетчики в разное время пытались раздуть из этих отношений очередную «лав стори», но, скажем прямо, из этого почти ничего не получалось – народ плохо верил в то, что у Пугачевой и юного «фабриканта» может быть роман. Как говорится, не тот формат. То ли дело с Галкиным… Сама Пугачева по этому поводу как-то заявила: «Многие из тех мальчишек и девчонок, что вышли с «Фабрики звезд», сегодня настолько загордились, что к ним и на кривой козе не подъедешь. Мнят себя звездами вселенского масштаба, хотя еще вчера не могли отличить двух нот. А Майк не такой. У него нет чванства, наглости. Напротив, он один из немногих, в котором я разглядела настоящий талант. А мое правило: помогать талантливым, потому что бездарность сама себе дорогу пробьет. Вот и вожу Майка с собой, даю петь в моих «сольниках», всемерно содействуя его пути на сцену. Мне тоже когда-то, когда я была молодой и стройной, помогали стать известной артисткой. Теперь мой долг – помочь Майку. Ну а любовный роман, приписываемый нам, – чушь и лепет. Какой роман, я ему в бабки гожусь!».
Пугачева и в самом деле сильно помогала «фабриканту». Она оплатила ему съемки клипа «Если ты уйдешь сейчас», купила несколько песен для его дебютного альбома у Андрея Губина, а также приобрела еще три песни у Валерия Разумовского, заплатив за хиты порядка 14 тысяч долларов. Причем с последними песнями вышел форменный скандал. Разумовский договорился было продать их близкому другу Валерия Леонтьева – певцу Александру Богдановичу, но Пугачева, пока тот был в отъезде, эти хиты перехватила. Всего же, по подсчетам журналистов, она потратила на раскрутку Мироненко около… полумиллиона долларов.
Но вернемся к пермским гастролям Галкина. Мы можем рассмотреть их более подробно, поскольку вместе с артистом туда специально отправилась журналистка журнала «ОК!» Яна Лепкова, которая описала их чуть ли не поминутно. Ей слово:
«Суббота, 22.35. VIP-зал Шереметьево – 1, Москва.
Я так боялась, что самолет улетит без меня, что приехала раньше всех. VIP-зона Ш1 показалась мне довольно скромной: широкие бежевые кресла, огромный плазменный телевизор на полную громкость, барная стойка с бутербродами с икрой в стеклянной витрине. Народу почти не было. В креслах по соседству устроилась компания пассажиров, которую, судя по царским манерам, возглавляла женщина в черных рейтузах, уютных теплых сапогах без каблука и почему-то в непроницаемых черных очках, особенно уместных в ночное время в практически пустом помещении. Я разглядывала удивительную пассажирку и так и эдак, но, только когда она заговорила погромче, по тембру распознала в ней… Софию Ротару.