— Я — хищник, Монео.
— Хищ… — Монео осекся и покачал головой. Он, как ему казалось, понимал значение этого слова, но само слово потрясло его. Не шутит ли Бог Император?
— Хищник, Владыка?
— Хищник улучшает породу.
— Как такое может быть? Ты ведь нас не ненавидишь.
— Ты разочаровываешь меня, Монео. Хищник ведь не ненавидит свою жертву.
— Хищники убивают, Владыка.
— Я убиваю, но я не ненавижу. Добыча утоляет голод. Добыча — это хорошо.
Монео поглядел на лицо Лито, утопленное в серой рясе чужеродной плоти.
«Не прозевал ли я пробуждение Червя?» — усомнился Монео.
Монео боязливо поискал признаки пробуждающегося Червя, но гигантское тело не трепетало, глаза Лито не стекленели, не подрагивали бесполезные плавники.
— Чего же Ты алчешь, Владыка? — осмелился спросить Монео.
— Такого человечества, решения которого окажутся долгосрочными. Знаешь, каково ключевое свойство способности определять свой путь надолго, Монео?
— Ты много раз об этом говорил, Владыка. Это — способность все время мыслить по-новому.
— Изменяться, да. А знаешь, как я понимаю долгосрочность?
— Для Тебя это должно измеряться тысячелетиями, Владыка.
— Монео, даже мои тысячи лет — это всего лишь крохотная светящаяся точка на экране бесконечности.
— Но Твоя перспектива наверняка отличается от моей, Владыка.
— С точки зрения бесконечности любой ограниченный срок — короткий срок, каким бы долгим он для нас ни был.
— Выходит, правил не существует вовсе, Владыка? — в голосе Монео прозвучал слабый намек на истерию.
Лито улыбнулся, чтобы снять возникшее в мажордоме напряжение.
— Может быть, одно правило есть. Краткосрочные решения обычно терпят неудачу при долгосрочном применении.
Монео в полной растерянности покачал головой.
— Но, Владыка, Твоя перспектива…
— Время истекает для любого конечного наблюдателя. Не существует закрытых систем. Даже я являюсь конечной матрицей, хоть и растянутой во времени.
Монео резко перевел взгляд с лица Лито на уходящий вдаль коридор мавзолея. «И я здесь однажды успокоюсь. Золотая Тропа, возможно, продолжится, но я кончусь». Это, разумеется, особой роли не играло. Только Золотая Тропа, ощутимая им в непрерывной последовательности, только она имела значение. Он опять перевел взгляд на Лито, но не прямо на его затопленные синевой глаза. Что, если в этом объемистом теле и вправду скрывается хищник?
— Ты не понимаешь функции хищника, — сказал Лито.
Эти слова потрясли Монео, ведь Лито словно прочел его мысли. Он посмотрел в глаза Лито.
— Ты понимаешь разумом, что даже я однажды претерплю ту или иную смерть, — сказал Лито. — Но ты в это не веришь.