Сердце Гвинет наполнилось любовью. Никогда еще эта девушка не была ей столь близка, как в этот момент. Паула оказалась настолько откровенной, настолько уверенной в том, что не стоит разводить сантименты и притворяться, что сердце ее разбито, что никто бы не смог устоять перед ее открытостью. Для Паулы существовали только голые факты, и она считала глупым перевирать их только ради того, чтобы произвести эффект.
— Не думаю, что ты бесчувственная, Паула, — сказала Гвинет. — Ван прав, ты очень гибкая натура, быстро оправишься. Знаю, противно смотреть, как люди многоопытно улыбаются тебе в ответ и уверяют, что не один, так другой, но это правда. Ты очень красивая девушка, жизнерадостная и не обделена здравым смыслом, так что у тебя будет много друзей.
Паула состроила гримасу:
— Хорошо, что ты сказала это, бальзам на мои душевные раны. Но боюсь, что теперь все мои знакомства ограничатся папиными шахматистами. Больше никаких мужчин в нашем окружении нет, а бедная мамочка будет теперь вдвойне осторожной.
— Ерунда. Мы с Ваном займемся этим вопросом… — Внезапно в горле Гвинет встал комок, и она не смогла выдавить больше ни слова. Какие у нее шансы «заняться» этим вопросом? И как она может говорить «мы с Ваном»? На следующей неделе, завтра, а может, сегодня Ван все узнает. И это будет конец.
Но Гвинет не могла быть уверена даже в том, что она подразумевает под словом «конец». Ее бросало из крайности в крайность: то она думала, что Ван выкинет ее из квартиры вместе с Тоби, то считала, что он проявит благородство и оставит все как есть. И тогда она будет бесцельно скитаться по опустошенному дому, занимаясь обычными делами, но дорогие сердцу мелочи навсегда уйдут из их жизни, потому что Ван разлюбит ее. Она будет бултыхаться в мертвом море, пожиная плоды своих трудов.
Паула молчала. Было очевидно, что она понимала внезапную перемену настроения Гвинет, знала, о чем та думает, но не могла найти слов утешения. И только когда Гвинет конвульсивно содрогнулась, она выдавила из себя:
— Может, это все-таки не произойдет, Гвен. — Но девушка и сама не слишком верила в то, что говорила.
Вскоре после чая Паула ушла, а Ван все так и не появлялся. Гвинет решила воспользоваться передышкой и посидеть с ребенком. И только когда Тоби подошел к ней и положил руки на колени, она сообразила, что ребенок как-то странно смотрит на нее.
— Мама, ты заболела?
Глубокий взволнованный голос задел ее за душу, и она улыбнулась в ответ:
— Нет, милый.
— У тебя голова болит?
— Да нет. Все в порядке, не волнуйся, — заверила она малыша, но он не поверил ей: