— О, перестаньте, перестаньте! — застонала она.
Питер почувствовал, как она задрожала. Внезапно неистовые рыдания сотрясли тело девушки, и по ее щекам хлынули потоки слез. Он был и взволнован и рад. Для нее слезы лучше, чем бесполезная стена горького молчания.
— Поплачьте о нем, — тихо сказал он. — Но и смейтесь. Он хотел бы, я уверен, услышать ваш смех. Если бы я был Кристофером, для меня было бы ужасно узнать о ваших столь долгих страданиях. Я не успокоился бы с миром. Ваша душа в оковах, Хелен, поймите это, моя дорогая. Расскажите мне о нем. Правда, расскажите. Покажите его фотографии, письма, картины. Позвольте мне узнать его и поговорить с вами о нем. А потом, когда вы поймете, что воспоминания не всегда причиняют боль, вы вновь станете счастливой. Пожалуйста, Хелен, сделайте так, как я сказал. Я знаю, о чем говорю.
Какое-то время она стояла неподвижно. Но постепенно дрожь утихла, слезы высохли. Хелен посмотрела в глаза Питера, в глаза, которые были так похожи на глаза Кристофера, и ощутила странную непреодолимую силу, исходящую от него к ней. Это уже не был Пьеро Риты, этот человек не имел никакого отношения к Рите. Это был совершенно незнакомый мужчина, и все же тот, кого Хелен, казалось, знала всю свою жизнь и кто открыл ей ворота к свободе и сейчас подталкивал ее, спотыкающуюся, в их сторону.
Неожиданно для себя Хелен перестала сопротивляться и скрывать свое душевное состояние от Питера. Она повернулась и побежала в спальню, открыла чемодан и достала фотографии Кристофера, пару писем, несколько эскизов и картин, которые он писал специально для нее.
Когда она вернулась, Питер стоял там, где она его оставила, и курил трубку. Он немного нервничал, думая, что психоанализ был делом Гая, а не его. Как бы ему хотелось, чтобы друг был сейчас здесь, чтобы он помог Хелен. Для чего он сам вмешался не в свое дело, к тому же не по своей профессии? И все из-за этого несчастного его сходства с тем парнем, за которого Хелен собиралась замуж… Ему показалось, что девушка уже не вернется, что он совершил грубую ошибку, и он испытал истинное облегчение, когда увидел ее. Она даже не побеспокоилась припудрить нос или вытереть слезы. Подойдя к дивану, девушка разложила на нем свои сокровища.
— Это Кристофер, — сказала она, протягивая Питеру фотографию. — Посмотрите, как вы с ним похожи. Да?..
Хелен опустилась на колени перед диваном, перебирая дорогие вещи. Питер присел на подлокотник и стал просматривать все, что она ему подавала. Внимательно рассмотрев портрет юного художника, он поразился своему необычному сходству с этим человеком — лишь небольшие различия в телосложении и чертах лица. Он был Кристофером, а Кристофер был им. Почерк, конечно, совсем другой. Картины же Питер нашел слабыми, без налета гениальности, но довольно милыми. Хелен, сидя на полу, как маленькая девочка, прочла ему письмо Кристофера, в котором он писал о симфонии Сибелиуса, только что прозвучавшей в гостиной. Питер обнаружил, что сам мог бы сказать подобное об этой музыке, сделать именно такие же замечания о игре пианиста, дать ту же высокую оценку огромной эмоциональной силе произведения.