— Может, хватит бить себя в грудь и сотрясать ночной воздух? — спросила Прист.
— Хотите все провалить — пожалуйста, но только без меня. У вас отличная непыльная работа, вам не о чем переживать. А я не могу позволить себе удовольствие плохо работать. Либо я раскрою это дело, либо оно станет последним в моей биографии.
— А как же Честер Вашингтон? — спросила Прист. Упоминание этого имени словно оглушило Тайлера. Она знает о его злополучном прошлом! Она читала его досье! Но когда? Когда она успела изучить его прошлое? Во время поездки в Терре-Хот? Ах, жаль, что ему не пришла в голову та же мысль.
— Вам не кажется удивительным, что с вами разговаривает чернокожая женщина, которая знает о вашем прошлом? И вы еще предлагаете ей провести совместную облаву!
— Все было не так, как вы думаете, — запальчиво крикнул он. В средствах массовой информации он предстал как расист, как нерадивый полицейский, как неуравновешенный человек. Все это было ложью, но теперь уже никому ничего не докажешь. До конца своих дней он будет нести на себе это клеймо, и слова Нелл Прист — лишнее тому доказательство.
Задетый за живое, Тайлер отпрянул от машины Прист. Не сводя с нее глаз, он махнул рукой: мол, езжай дальше, куда тебе надо. Он не ударит лицом в грязь, у него еще осталось чувство собственного достоинства!
— А здесь гораздо теплее, — сказала она, указывая на сиденье рядом с собой.
— Делайте что хотите. План у вас есть. Только скажите мне, в какой лагерь вы едете. Я буду далеко-далеко от вас, поверьте. Я поеду в другой.
— Я что, вас обидела? — спросила Прист издевательским тоном, который окончательно взбесил Тайлера. Они по-прежнему не сводили друг с друга испытующих взглядов. — Честер Вашингтон был откровенной сволочью, — сказала она, понизив голос. — То, что случилось с вами, было «дискриминацией наоборот». Несправедливой и неуместной. Вы прекрасно знаете, что если бы вы убили его, то все было бы по-другому. Сомневаюсь, что вам не говорили об этом.
— Говорили, — подтвердил Тайлер.
— Если вам неприятно, можете не рассказывать.
— Просто нечего рассказывать.
Холодный воздух, струившийся через окно, постепенно выстудил салон, и Прист прибавила мощность обогревателя.
— Садитесь в машину, — сказала она. Тайлер, огибая «сабёрбан» спереди, на миг оказался в свете слепящих фар.
— Может, вы хотите что-то добавить? Я вас слушаю, — сказала Прист, когда Тайлер уселся в машину.
— Нет, спасибо.
— Я благодарный слушатель, — добавила она. — Не каждый день выдается возможность поговорить об этом с чернокожей женщиной.