Он посмотрел на спавшего Мукса, кинул мимолетный взгляд на маленькую землю в боковом окне и передвинул рычаг назад на миллиметр.
Луна в переднем окне сделалась уже совсем выпуклой; начинал вырисовываться рельеф поверхности…
Вдруг, между луной и окном бесшумно пролетели два маленьких небесных тела, очевидно, метеориты, и на мгновенье ее поверхность была заслонена третьим громадным массивным болидом…
Горянский вздрогнул; — вот та опасность, которую нельзя предвидеть: переведи он главный рычаг назад на сотую долю секунды позже, задержи он на йоту замедление хода, — и ракета разлетелась бы перед самой луной вдребезги, на тысячу осколков!.. — И он, и спящая Елена, и Мукс обратились бы в ничто!.. Он вспомнил про мойру — судьбу — неотвратимый фатум древних — и подумал, что до сих пор еще случайность играет неизмеримую роль в жизни человека.
— «Динь-динь-динь…» — зазвенел телефонный звонок.
— «Алло! Горянский!» — звал Чемберт.
— «Здесь, дружище, — отозвался тот, — под самым носом у луны, то есть — нет, перед самыми лунными губами!..
— Сейчас чуть-чуть на метеор не наскочили: промелькнул, как ошпаренный, перед самыми окнами «Победителя»!.. — Что, — завидуете, что я подвергаюсь опасности, в то время как вы сидите на острове?
— Не завидуйте, дорогой мой, ничего нет хорошего! Признаться, я основательно струсил, когда этот нахальный небесный верзила проскочил у нас под самым носом…
— Что? Остальные?
— Елена спит… И Мукс тоже спит… Видали бы вы, как этот Мукс освоился у нас в ракете!.. Уморительная образина!.. Вы знаете, кажется, я перестаю жалеть, что он к нам залез: с ним весело и потом он развлекает Елену.
— Вы не знаете, как успокоить соплеменников Чигри-носа по поводу полета Мукса на луну?
— Ерунда!..
— Скажите им, что мы вернем его в целости и сохранности!
— Скажите, что они нарекаются отныне все священным племенем луны и что луна отныне благосклонна к ним!..
— Что? Вы опасаетесь за наше золото? Ха-ха-ха…
— Уж не боитесь ли вы ограбления? Кто же будет вас грабить на нашем острове?
— Уж не Чигринос ли?
— Совершенно невозможно!..»
— «Не смейтесь, Горянский! — отвечал озабоченный голос Чемберта. — Меня почему-то все время гложет… Я сам себя не узнаю, начинаю нервничать…
— Я буду гораздо спокойнее, когда отправлю «Марию» с золотом в Европу… Держать его здесь мне неприятно… Да и настроение туземцев, в связи со всей историей, мне совсем не нравится…»
— «Возьмите себя в руки, Чемберт, и успокойтесь…
— Пустяки все это, если даже допустить, что вас ограбят, чего я совершенно не допускаю, то это совсем неважно: в вашем распоряжении радий и мои формулы, и вы можете наделать снова золота, сколько угодно!