Она похожа на Землю, Землю тех далеких эпох, когда ледники еще не двинулись на юг. Точно так же простираются вдаль до самого горизонта широкие зеленые равнины. Вдалеке виднеется полоска гор, в другую сторону — полоска моря. И огромное небо, вздымающееся над миром невообразимой синевой.
Но все кругом иное. Тут растет лес — но не сосновый, не дубовый, не ясеневые рощи и не пальмовые заросли, не баобабы и не секвойи — тут растут чужие деревья, и чужой ветер по-чужому шуршит в листве. Плоды этих деревьев сладкие и душистые, но с незнакомым привкусом. Здесь летают странные птицы, и у лесных зверей шесть ног, а шкура отливает зеленью. А когда темнеет, в небе зажигаются незнакомые созвездия и восходят четыре луны.
Нет, это не Земля. И понимание этого — как жажда, оно съедает тебя изнутри и заставляет двигаться дальше.
Впрочем, ты никогда и не видел Землю, а эта жажда давно уже стала частью тебя, настолько неотделимой, что ты не найдешь себе дома и здесь. Ведь ты — номад.
И только ты знаешь, как найти эту тихую планету. Для всех остальных Рандеву все еще лежит за границами изведанного.
На шлюпке уже никого не осталось. Экипаж веселой толпой ушел в долину[1] ставить лагерь, встречаться с остальными экипажами, веселиться, задираться, обсуждать серьезные дела. Когда Странник Йоахим Генри вошел в шлюз, его шаги эхом отдавались в опустевших металлических стенах. Шлюпка стояла рядом со своими собратьями с других кораблей в самом конце долины Номадов, сорокаметровая стальная колонна, подчеркнуто функциональная и аскетичная. Километрах в двух от шлюпок, как грибы, выросли палатки временного лагеря. В другое время Йоахим ушел бы туда вместе с экипажем отдыхать и веселиться. Но он был капитан, и его ждал Совет Капитанов. Это собрание не стоит пропускать, подумал он. Слишком важную новость он должен сообщить.
Капитан вошел в гравитационный лифт, шагнул в верхний луч[2], и поплыл на верхнюю палубу кубрика, где находилась его каюта. Прошел в угол каюты, отпер сундук. Надо бы побриться, подумал Йоахим и быстро натер щеки депилятором[3].
Обычно он не обращал внимания на регалии. Как все номады, капитан носил любую одежду, какая ему нравилась, а то мог отправиться в путь и нагишом. При спуске на поверхность планеты ему не требовалось носить форму, но сегодня парадная форма все-таки полагалась.
— Жить не можем без церемоний, — проворчал он, покосившись на отражение в зеркале.
Из зеркала на него смотрел коренастый мужчина среднего роста, смуглый, седеющий, с раскосыми серыми глазами, а в уголках глаз — морщинки. Лицо грубое и обветренное, прорезанное глубокими складками, но еще не старое. Капитану было шестьдесят пять, почти средний возраст, но в нем все еще чувствовалась жизненная сила.