– В юном возрасте посещал сей недуг.
– И что?
– Теперь мне смешно вспоминать молодого Харри Нордвуда.
– Тебе меня не понять, – фыркнул Леон.
– Отчего же. Я даже понимаю, чего не понимаешь в себе ты. Оттого-то мне и смешно.
– Замолчи уже…
Леон не заметил, когда подошел Кристан Брекенридж. Он стоял какое-то время молча, слушая концовку странной беседы. Поняв, что его наконец заметили, сквайр вздохнул и заговорил с упреком:
– Руки Никки заживают. Спасибо, Леон, что спросил об этом…
– Чего? – Принц непонимающе уставился на оруженосца.
– Я говорю, мог бы справиться о здоровье девушки, которой исполосовал мечом руки.
Нордвуд подвинулся, и Брекенридж присел.
– Ну а что ты недовольный такой, раз дела идут на поправку? – спросил охранитель.
– Да не знаю. – Кристан пожал плечами. – Руки, конечно, заживают. Но вот с самой Никки творится что-то неладное. В глазах слезы стоят. Скорбь на лице. И вроде бы она рада моему возвращению, но, чувствую, таится в ее сердце какая-то необъятная боль. Но ничего не говорит. Скрывает. Да и в глазах девиц, что за ней ухаживают, тоже что-то… Не то испуг, не то печаль…
– Женские дела, – махнул рукой сир Нордвуд.
– Не понял.
– Ну что тут не понять? У женщин же бывают особые дни, когда они сами не свои.
– Регулы, – задумчиво кивнул Леон. – Но не у всех же разом.
– У женщин, которые долго живут вместе, так бывает. Странно, что завсегдатай борделей Артогно не знает об этом.
«Может, все дело в этом? – подумал Леон. – Инара не появляется из-за регул? Кергелен сказал, что Шатисе тоже нездоровится. Может, зря я беспокоюсь?»
Размышления Леона прервал вернувшийся Фатис Кергелен.
– Ваше высочество, Шатиса явится в ваши покои сегодня вечером.
– Ей нездоровится?
– Не настолько, чтобы она не могла выполнять свои обязанности, мой господин.
– Давай уже поупражняемся. – Сир Нордвуд толкнул локтем принца.
– Начнем, – вздохнул Леон, поднимаясь.
Харольд и принц взялись за мечи, а раб уселся поудобнее на освободившееся место, распахнул книгу и продолжил чтение.
Они упражнялись почти весь день, и Леон не мог похвастать успехами. Раз за разом он проигрывал Нордвуду. И даже не замечал этого. Мысли его витали где-то далеко. Руки запаздывали. Принц не видел выпадов или ошибок соперника. Они меняли оружие, но это Леону не помогало. Ни гринвельдский меч, ни тассирийский бирган в его руках не превращались в грозное оружие. Охранитель бранился на Леона, но в искусстве ругать ученика он сильно уступал Вэйлорду. Только когда у обоих иссякли силы, Леон вдруг с ужасом осознал, что стал походить на влюбленного неженку Кристана.