Все дальнейшее, казалось нереальностью, сном, страшным сном. Ольга не помнила, как бежала по лестнице, как вела машину, как вернулась в дом Жаррона. Жизнь, казалось, потеряла смысл. Ее Луи, единственного мужчины, которого она действительно любила, больше не было на свете.
Ольга лежала в той же спальне, из которой недавно выбежала вслед за ним. В душе она чувствовала щемящую пустоту. Но Ольга не хотела сдаваться, она оказывала этой пустоте яростное сопротивление. Ольга была сильной и хладнокровной женщиной и потому не могла позволить себе упасть духом.
«Почему я так разнюнилась? Актриса! Художница! Фантазерка! Сама же этого хотела, – сердилась она и тут же себе возражала: – Нет, на этот раз все случилось не так, как я хотела, не совсем так. Смерть Луи не входила в мои планы».
Она вспомнила как все началось. Бедная актриса, дочь русских эмигрантов подцепила богатого русского старичка, приехавшего в Париж по делам и решившего слегка развлечься.
Он был почти вдовцом, а она была на двадцать с лишним лет его младше, поэтому стать женой Павла Александровича для Ольги оказалось задачей, не требующей особого напряжения. В довольно короткий срок она из Ольги Шатло (так звучала в натурализованном виде ее девичья фамилия Шаталова) превратилась в Ольгу Петровну Полыгалову.
В Россию она приехала уже совсем другой женщиной. Оказалось, что к богатству и беззаботной жизни человек привыкает гораздо легче и быстрее, чем к бедности и нищете.
Тогда Ольга, уцепившись за мужа, еще и не помышляла о независимости и собственном капитале, она была счастлива тем, что имела: ролью комнатной собачки, пусть и любимой. Мысли о независимости пришли позже, когда Павел Александрович раскрыл ей свою тайну. Однажды он признался жене, что кроме сына Георгия у него есть дочь.
– Понимаешь, дорогая Оленька, – в пароксизме откровения сообщил он, – я хочу, чтобы ты знала обо мне все. Мы венчаны и вместе теперь до конца дней, а мой конец, по всем божьим и человеческим законам, гораздо ближе чем твой.
Она, по обыкновению, почти не слушала тогда мужа, и лишь упоминание о дочери заставило Ольгу отключиться от собственных мыслей. Потрясенная, она уставилась на него, утратив дар речи.
Павел Александрович, неправильно истолковав ее долгий внимательный взгляд, пустился в пространные объяснения:
– Не нужно осуждать меня, Оленька, так часто бывает… Внебрачный ребенок… Я не бросил ее, я сделал для девочки все, что мог, но…