— Они не всегда очевидны.
— Как же не очевидны? Разве можно так делать? Нет, ты ненормальная! И еще она хочет, чтобы муж ее любил! Шмотки дорогие покупает, деликатесами закармливает, работать не заставляет, денег не требует, да еще машины покупает! Кто же такую станет любить? Глупая!
Анна разволновалась.
— А что? Теперь уже нельзя «опель» отобрать? — робко спросила она.
— Теперь тем более нужно! — грозно рявкнула Кира. — Раз так, поставим «опель» в гараж моего свекра, и пусть он там гниет.
— А Филя?
— А Филя походит пешком.
— Да, пусть походит, — согласилась Анна. — Что-то в последнее время он начал полнеть.
— Нет, ты неисправимая дура! — возмутилась Кира. — Ты о чем думаешь? Ты же с ним собралась разводиться! Какое тебе дело до его фигуры? Чем она будет хуже, тем лучше тебе.
— Не сердись, я по привычке. «Опель» действительно надо у него забрать. Ты когда пойдешь ко мне поливать цветы?
— Когда скажешь, тогда и пойду.
— Пойди сегодня. В моем туалетном столике в коробочке из-под пудры лежит второй ключ от «опеля». Передай его как-нибудь мне.
— Хорошо, передам, — заверила Кира. — А твой блондин не появлялся?
— Ах, мне сейчас не до него, — отмахнулась Анна.
— Не перестаю удивляться твоей глупости. Как же «не до него», когда как раз сейчас он тебе и нужен, чтобы слезы утирать и поднимать настроение. Ты же, считай, свободная женщина.
Анна прислушалась к себе и почему-то не почувствовала никакой свободы. Однако, появился аппетит, предвестник интереса к жизни.
На кухне выяснилось, что хлеб превратился в камень, и Анна отправилась в супермаркет.
С отсутствующим видом Анна бродила между полками и витринами, обдумывая предстоящее похищение машины и ловя себя на мысли, что уже не хочет ничего похищать.
Нет, желание мстить не пропало, но появился страх быть пойманной.
В конце концов Анна решила, что страх этот надо преодолеть, потому что машина, считай, ее, поскольку Филя к ней никакого отношения не имеет.
«Благородство — для женщины роскошь, обычно говорит Кира. Благородство — привилегия мужчин. Правда они, почему-то, этой привилегий не спешат пользоваться. Так и мне это ни к чему. Отберу у Фили машину.»
В знак протеста Анна бросила в корзину коробочку с пирожными и прошла к следующей витрине.
«Кира права, — подумала она, — если б не моя глупость, Филя относился бы ко мне гораздо нежней. Во всяком случае хоть делал бы вид.»
С такими мыслями она положила в корзину кулек с конфетами, бутылку тоника, буханку хлеба, копченого сома, пакетик буженины и баночку зеленого горошка.
«Будет чем заесть мое горе,» — подумала Анна, радуясь, что от переживаний она худеет и может позволить себе лишнее в еде.