Что касается музыки, то транзистор в такие минуты был просто необходим. Тогда, в 60-е годы, еще не изобрели фотоаппаратов с бесшумным спуском. Тонкие двери гостиничного номера не могли заглушить щелканье затвора. Тем более, что затвор щелкал полтора-два часа подряд.
Постороннему человеку все это может показаться мелочами. Но в разведке, как известно, мелочей не бывает. Поскольку работа шла каждый день примерно в одно и то же время, в период обеда, когда Мюрат вывозил документы из штаба, Луизе иногда приходилось разыгрывать больную. Она спускалась к портье, жаловалась на головную боль, просила таблетку и запиралась в номере. Начиналась работа.
Она никогда не забывала совета Любимова — во время съемки работать лишь слегка накинув халатик. На случай стука в дверь есть возможность потянуть время: надо же женщине, вставшей с постели, хотя бы набросить халат.
Были сложности и в фотосъемке документов. Мюрат, как правило, привозил бумаги и сразу уезжал. Остальное ложилось на плечи Луизы— освещение при съемке, фокус, расстояние… Страницу приходилось переворачивать и держать одной рукой, фотоаппарат — другой. Следовало спешить. Задержка с возвращением секретных документов могла вызвать подозрение. И если Луиза опаздывала, Мюрат волновался, нервничал.
После нескольких дней упорного труда, когда материалы были отсняты, наступал следующий этап— все это следовало перевести через немецко-французскую границу. Сложная внутриполитическая обстановка в самой Франции сказывалась на пограничном режиме. Досмотр на границе был весьма серьезный.
Мюрат сам однажды находился на грани провала. Накануне его въезда во Францию в Париже произошло покушение на президента де Голля. На границе трясли буквально каждого. А у него с собой несколько отснятых кассет. Пришлось устроить шумный спектакль. Мюрат кричал, что он старший офицер штаба НАТО и оскорблен наглым вмешательством в его личную жизнь. Он будет жаловаться Главнокомандующему! В общем, едва удалось отбиться.
Так что, имея собственный горький опыт, Мюрат не разрешал Луизе перевозить через границу более 2–3 отснятых пленок. Она размещала кассеты на дне сумочки, а сверху — «дамские фенечки» — помаду, пудру, платочки, баночки и многое другое, что так необходимо каждой женщине. Сумочку оставляла открытой прямо на столике в купе. Этот нехитрый прием, тем не менее, срабатывал безотказно: ни один пограничник, таможенник не решался копаться в женских принадлежностях.
Сама же Луиза вела себя непринужденно, но в то же время была внимательна и учтива с пограничными чиновниками. Чего это ей стоило, знала только она сама.