— Частично, — Василий сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Этого допустить было нельзя. И не только потому, что на этом допрос, скорее всего, прекратится. Для него важнее было другое. Эта женщина ему нравилась. И чем сильнее она злилась, тем сильнее.
Сохраняя невозмутимый вид, он продолжил:
— Вас отравили?
— Думаю, да. И произошло это, скорее всего, пока я играла. Кто-то подсыпал мне какой-то гадости в вино. Возможно, это было слабительное.
Кравчук удовлетворенно кивнул, поощряя собеседницу к дальнейшим откровениям:
— Скажите, Вам звонил кто-нибудь в тот вечер, до того, как Вы узнали, что Федора Петровича не стало?
— Нет, никто.
— Может быть, Вы звонили кому-то?
— Нет, я тоже никому не звонила. Состояние, знаете ли, не позволяло кому-либо звонить, — начала раздражаться она.
— Как Вы узнали о смерти мужа? — спросил Кравчук.
— Где-то в час ночи в дверь позвонили работники милиции и сообщили, что Федя мертв.
— Что было дальше?
— Дальше? — В ее голосе зазвучал металл. — Дальше меня допрашивали.
Я надеюсь, хоть Вы не подозреваете меня в том, что это я сама себе подсыпала слабительное, чтобы обеспечить алиби, — надула губки Светлова.
— А что, Вас в этом подозревает следствие? — удивленно вскинул брови Кравчук.
— По крайней мере, молодой человек, который меня допрашивал, не постеснялся меня об этом спросить, — пренебрежительно фыркнула она.
— По его версии, я могла быть заказчицей убийства мужа, чтобы завладеть его наследством. Бред!
— Ну почему же бред? Таких случаев вагон и маленькая тележка, — отвел глаза в сторону Василий. — Но думаю, что в данном случае следствие все же заблуждается, подозревая Вас, — мило и вместе с тем виновато улыбнулся он.
Светлова вопросительно вскинула брови.
— Марина, не сочтите за праздное любопытство, но это важно; скажите, во сколько оценивается состояние, оставшееся Вам после смерти Федора Петровича?
Немного поразмыслив, она ответила:
— Я сама точно не знаю. Вам лучше спросить об этом у Вашего коллеги Маковского. Он сейчас занимается оформлением всех необходимых бумаг. Но навскидку, как мне сказал Александр Яковлевич, речь идет примерно о двухстах миллионах долларов.
— Федор Петрович мог составить завещание на кого-либо, кроме Вас? — Василий зондировал ее взглядом.
— Я бы и сама хотела знать ответ на этот вопрос, но думаю, что вряд ли. Федя не собирался умирать. У него планов было — громадье. Да и любил он меня. А на кого ему завещание составлять? Родители его умерли, детей нет. На брата? Вряд ли. Нет, не думаю, — уже более уверенно сказала она.
— А брачный контракт у Вас с мужем был? — Василий снова шел по минному полю. Одно неосторожное движение — и этот разговор прекратится. Более того, Марина могла на него серьезно обидеться. А этого ему совсем не хотелось. Ведь тогда наладить с ней новый контакт будет ох как непросто. Но она, как ему показалось, погрузилась в себя, задумчиво глядя куда-то мимо него.