- Здоров ты, Дан Арсиньегас, как каталонский бык. Так что можешь проваливать до следующего своего испытания.
- Да, уж раз речь зашла о практикантах... - Дан вдруг стал серьезным. Мне обещают киберпрофилактор, чтобы не гонять испытателен каждый раз на материк для осмотра, так вот курьез: киберов навалом - медперсонала нет. Может, подкинешь захудалую практиканточку? Или самому нужны?
Сидней покрутил пальцами:
- Нужны - не то слово. Но ведь все равно сбегут. Обязательная практика кончится - и дадут деру. Они, когда сюда просятся, представляют себе только профиль работы. Но в наших клиниках, понимаешь ли, еще и особый микроклимат... моральный...
- Хм... Постороннему незаметно.
"Где тебе! - с неожиданным раздражением подумал вдруг доктор Узда. Красавчик".
- На то ты и посторонний, - сказал он вслух. - А практикантку я тебе подберу. Хоть сейчас. Только бы избавиться. Но вся беда в том, что именно она-то отсюда и не уйдет.
- Что ж так? - лениво полюбопытствовал Дан.
- Именно ей наша клиника пришлась по душе. Я вижу, как она здесь блаженствует. Воображает, что удалилась от мира.
- А может, у нее камень на сердце? Ведь вашему брату костоправу только бы скелет был в целости и анализы положительные.
- Видишь ли, Дан, то, что ты именуешь "камнем на сердце", это элементарное депрессивное состояние. Но здесь другое. Глубже. Эта - из тех, что до тридцати лет интересуются только стихами и театром...
- Ага, - подхватил Дан, - а к пятидесяти наконец осознают, что они женщины. И сколько этой сейчас?
- Приближается к тридцати. Ее ежедневная почта - театральные программы, газеты с рецензиями, магнитные ролики о записями - почти сплошь самодеятельность. Такая вот дребедень! Не удивлюсь, если у нее под подушкой стопка стереофото всяких знаменитостей - разумеется, не ученых и звездолетчиков, а тех смазливых мальчиков, которые гробят свое свободное время на то, чтобы с разной степенью бездарности изображать тех же самых ученых и звездолетчиков на любительских подмостках. В конце концов я не против того, чтобы существовал народный театр какого-нибудь Гарвардского торфяного техникума, но я против любительщины, когда моя практикантка все вечера пялит глаза в стереопроектор с чужими записями и прячет кассеты со снимками смазливых, но абсолютно чужих ей мальчиков, вместо того чтобы самостоятельно жить и мыслить посредством собственного непрерывно развивающегося мозга. Я против, потому что я не знаю, что такая практикантка может выкинуть...
- Ничего она не выкинет. Это ты ее вышвырнешь, архигуманнейший эскулап Уэда, только вот я не могу понять - за что? Не за детскую же любовь к театру, в самом деле...