Да, Дарвин, правильно указывает на то, что животное, например собака, совсем иначе относится к своему хозяину, чем к другим людям. Она встречает хозяина, которого давно не видела, не просто радостно, а как бы с обожанием, выделяя его из всего остального мира. Но ни одна собака, ни одно высокоорганизованное существо никогда с таким же обожанием не относится к вымышленному объекту. Ни один собаковед не скажет, что собака уединяется в своей конуре для того, чтобы помолиться некоторому существу, которое она из-за страха перед палкой выдумала себе. Очевидно, что этого не может быть ни у низшего, ни у высшего животного. Но страх действительно существует у всех животных. Поэтому страх страху рознь. Одно дело — чисто физиологическая реакция у животных, а другое дело — оценка этой ситуации человеком. Человек — это существо разумное, и говорить о родстве человека с животными совершенно нельзя.
Еще одна концепция, которую мы должны рассмотреть, является наиболее популярной в ХХ в. особенно в нашей стране — концепция марксистская, согласно которой религии так же возникают на некотором этапе. И марксистская концепция превосходит названные мною концепции, в том числе и некоторые другие, тем, что она включает их в себя как необходимые элементы. Марксистская теория научного атеизма утверждает, что и страх действительно является тем элементом, что привел к возникновению религии, и обман, безусловно, также присутствовал, но всего этого недостаточно.
Прежде всего, марксизм упирает на классовые формы возникновения религии. Религии возникают только лишь в обществе тогда, когда возникают классы — класс эксплуатируемых и класс эксплуататоров. До этого религия не имеет истинных классовых корней. Были корни, конечно же, другие: психологические, гносеологические. Но эти корни должны были реализоваться только лишь с появлением классов, именно с появлением эксплуатации человека человеком. У эксплуатируемых возникает ситуация безысходности, и в силу неразвитости общественных отношений, в силу забитости эксплуатируемых они не могут осознать истинных причин своего бедственного состояния. И тогда они обожествляют эти силы, которые над ними довлеют. Народ создает сам себе утешение, как сказал Маркс, опиум. Религия есть опиум народа. Мне очень часто в советское время приходилось говорить с секретарями райкомов. Меня всегда поражало, что так называемые наши правители никогда не знали марксизма-ленинизма. Они, собственно, не были коммунистами. Я даже понимаю, что для них это хорошо, потому что если бы они изучили Маркса и Ленина во всей полноте, то ужаснулись бы. В спецхраны нужно было помещать не произведения Солженицына, Сахарова, Бердяева, Отцов Церкви, а, прежде всего, Маркса и Ленина. Закон самосохранения не позволял учащимся школ и институтов читать работы Ленина серьезно, так как если бы они прочитали их серьезно, то волосы у них встали бы дыбом так, как они встали у меня. Работа Ленина «Задачи союзов молодежи» — безнравственна. «Великий почин» призывает к террору, убийству рабочих, не участвовавших в субботниках, а ведь некоторые до сих пор считают Ленина самым человечным человеком.