К полудню солнце вошло в зенит, и Пустошь наполнилась тяжёлым жаром. Жизненный тонус к’Зирдов подпрыгнул, и одурманенные змеиные языки начали драться ещё безумнее. Даже прожженные заклятьем, они падали, но пытались царапать горячий суглинок, дабы ползти в бой. Многие из них уже не понимали, кто их враг, и исступленно рубили саблями лежащие вокруг трупы. На тяжелой жаре мертвые тела стали быстро разлагаться, и вскоре над полем битвы повис удушливый тошнотворный запах гниющей плоти. Людей рвало, волшебницы теряли сознание, находящуюся на грани обморока Айлани отпаивали водой. Маги устраивали ветра, дабы раздуть жестокий смрад, но гниением были охвачены сотни миль, и воздушные потоки лишь усиливали всепроникающую вонь. Айлани постоянно очищала воздух внутри обороны, но миллионы трупов с каждым часов разлагались всё сильнее, и её усилий хватало ненадолго. От удушливой трупной вони и изнуряющей духоты вкупе с тяжелой жарой, силы магов быстро истощались, и она отдавала им всё больше своей энергии. Воины Орков стояли насмерть, не сдвигаясь более ни на миллиметр, но лучницам переносить жаркое удушливое зловоние было неизмеримо тяжелее, и их ряды меняли друг друга. К вечеру утомление Айлани достигло изрядной степени, и ей пришлось отказаться от помощи целителям и магам. Она сосредоточилась на поддержке воинов, ибо прорыв неприятеля через рубящихся бойцов неизбежно означает гибель всего войска.
Без постоянного обновления сил боевая мощь магов снизилась, и самые сильные заклятья стали применяться всё реже. В сумерках жара стала ослабевать, но непрекращающийся трупный запах, захлестнувший всё вокруг, не позволял почувствовать и толики облегчения. За день непрерывной баталии Пустошь превратилась в изрытое воронками месиво, заполненное трупами столь густо, что вместо углублений в почве всюду высились груды мертвых тел. Орки рубились едва ли не по колено в к’Зирдских останках, и Принц Зигфрид принял решение сузить кольцо обороны на две лиги, дабы облегчить бойцам сражение. Зеленокожие гиганты медленно отступали, выбираясь из россыпей трупов, но тумены змеиных языков не отставали от них ни на шаг, и Айлани казалось, что бесконечный океан песочников течет за Орками вместе с лежащими под ногами изрубленными телами. Вечерние сумерки полыхали огнем и молниями, и она с ужасом думала о том, сколько миллионов жизней оборвалось вокруг неё за этот день. Сущность Белого Мага разрывало на кровоточащие части рыданиями вселенских целительных потоков, внимающих множеству смертей, и лишь висящий на груди медальон препятствовал её смерти от невыносимой душевной боли. Всякий раз, когда страдания Айлани становились нестерпимыми и её сознание замирало у призрачной черты, за которой Белого Мага ожидало вечное странствие сквозь волшебные пласты мироздания, медальон Черного Рыцаря подобно мощной воронке затягивал в себя разрушительные энергии. Окруженная призрачным черным облачком угольная капля мгновенно поглощала терзающую сознание Белого Мага боль, и Айлани возвращалась к реальности.