– Подожди секунду, я просто хотел…
Кларк вырвалась и прошипела:
– Не трогай меня.
Уэллс отступил, его глаза расширились.
– Извини,– сказал он ровно, но Кларк увидела боль на его лице.
Она всегда могла сказать, что именно чувствует Уэллс. Он был ужасным лжецом, но обещание сохранить ее тайну в свое время дал совершенно искренне. Просто потом что-то заставило его передумать, и родители Кларк заплатили за это высокую цену.
Уэллс не двигался с места.
– Я просто хотел убедиться, что с тобой все нормально,– тихо сказал он.– Сегодня мы собираемся закончить разбирать обломки. Твоим пациентам что-то нужно?
– Да. Стерильная операционная, капельницы, медицинский сканер, настоящие врачи…
– Ты делаешь гигантскую работу.
– Я делала бы ее гораздо лучше, если бы провела предыдущие полгода на практике в больнице, а не в Тюрьме.
На этот раз Уэллс успел подготовиться к атаке, и его лицо осталось бесстрастным.
Небо становилось все ярче, заливая поляну почти золотым светом, благодаря которому все предметы вокруг выглядели так, будто кто-то всю ночь наводил на них глянец. Трава в блестящих капельках воды казалась еще зеленее. На кустарнике, который еще вчера выглядел совершенно заурядно, распустились пурпурные цветы. Их длинные, заостренные на концах лепестки тянулись к солнцу, волнуясь на ветру, словно танцуя под им одним слышимую музыку.
Казалось, Уэллс прочел ее мысли.
– Если бы тебя не арестовали, ты никогда не оказалась бы здесь,– быстро сказал он.
Кларк вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Я что, по-твоему, должна тебя благодарить за то, что ты сделал? Я видела, как ребята умирали. Ребята, которые никогда не хотели прилететь сюда, но им пришлось, потому что всякие засранцы вроде тебя отправили их на разведку, чтобы почувствовать собственную важность.
– Я совсем не это имел в виду.– Уэллс вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.– Мне очень жаль, Кларк. Я даже сказать тебе не могу, как мне жаль. Но это все не для того, чтоб почувствовать важность.– Он двинулся было к ней, но потом одумался и счел за лучшее вернуться в исходную позицию.– Ты мучилась, а я хотел помочь. Я не мог выносить твоих страданий. Я просто хотел, чтобы твоя боль ушла.
От нежности в его голосе у Кларк внутри все перевернулось.
– Моих родителей убили,– сказала она тихо, в который раз представляя себе эту сцену. Мать, застывшая от укола иглы, ее тело постепенно парализует, пока не настает последний ужасный момент, когда живым остается только ее мозг. Предложили ли ей, по обычаю, последнюю трапезу? У Кларк останавливалось дыхание, когда она представляла себе безжизненное тело отца в похоронной капсуле, его пальцы, покрасневшие от сока съеденных в одиночестве ягод.– Такая боль никогда не пройдет.