- Дарина! Тебе нельзя находиться здесь! - возмутился Тин, подходя ко мне и даже не потрудившись убрать меч, с которым тренировался, или прикрыть свой обнажённый торс.
- Тогда зачем ты меня сюда притащил?! Дай мне лошадь, и я не стану осквернять вашу Академию своим присутствием! - заорала я в ответ. Пыл Тина тут же угас.
- Что случилось?
- Я целый день заперта в комнате одна, и ты спрашиваешь что случилось? - продолжала истерить я. - Ты пообщался с отцом, сейчас развлекаешься со старыми друзьями, надо думать перед этим принял ванну и пообедал, а я всё жду в твоей проклятой комнате, из которой мне не позволено выходить!
Тин отвёл взгляд. Неужели угадала? Так всё оно и было?
- Идём.
- Не трогай меня Тин, ты грязный, - я брезгливо убрала руку. Он не обиделся. Повесил свой меч на бедро, оказывается, там имелся пояс, и протянул руку, предлагая покинуть место, где мне было запрещено находиться.
- Давно проснулась?
- Около шести часов назад, или больше. Ты мне хотя бы книги оставил, - уже тише пробурчала я. - И есть хочется...
- Прости, но ужин после заката.
Я резко остановилась. Вот наглость! Повернулась к плетущемуся за нами и изображающему крайнюю степень вины стражнику. Видно всё происходящее он принимал на свой счёт. Выпустил из темницы фурию, и она теперь терроризирует сына наставника.
- Скажите ка, а чем вас сегодня кормили на завтрак? - поинтересовалась я и даже улыбнулась.
- Рис, сыр, молоко и хлеб, - испуганно пролепетал он.
- Чудесно! Видно для незваной гостьи сыра с молока не хватило, не говоря уже о хлебе. Должно быть местное лакомство. А обед? Он был сегодня?
Стражник побледнел ещё больше и кивнул.
- Потрясающе, Тин, ты слышал? Обед был, но видимо, женщинам не просто нельзя находиться в стенах Академии, но и пользоваться её дарами тоже. Ты бы меня предупредил, из харчевни лепёшек с сыром взяла! - заорала я. Тин закрыл глаза и сжал губы.
- Я желаю уехать сейчас же, граф, и возражения больше не принимаю, - уже спокойно произнесла я, хотя внутри всё сотрясалось от гнева. Слёзы обиды подкатили к горлу, но я стоически терпела и не показывала виду.
- Отец желал поговорить с тобой, - тихо произнёс Тин.
- Так пусть пришлёт прошение об аудиенции, и оно будет рассмотрено в положенный месяц, - прошипела я.
- Дарина... ты не можешь...
- Нет! Это ты не можешь указывать мне! Вы, названные графы, а гонору как у князей! Я урождённая Хассилинская и никто, граф Тарин, никто кроме императора не имеет надо мной права голоса, - произнесла я. - Даже его высочество может лишь просить. Мне нужна лошадь. Сейчас же.