— Вы что, ротмистр, не можете справиться с женщиной? — угрожающе спросил Шувалов.
Певцов обхватил Стрекалову за талию, чтобы отцепить ее от косяка, но она сама легко отпихнула его, шагнула к Хотеку и сорвала у него с груди траурную розетку:
— Как только совести достало надеть!
Тут же ее пальцы бессильно разжались, черный бархатный цветок упал на пол. Выскочившая из-под дивана кошка бросилась к нему, обнюхала и отошла, презрительно подергивая усами. Все молчали.
— Поднимите! — рявкнул наконец Шувалов.
Стрекалова затрясла головой, крупные слезы брызнули из-под мгновенно набухших век.
Певцов подобрал розетку и с поклоном вручил ее Хотеку. Тот небрежно сунул цветочек в карман, сказав:
— Вынужден требовать ареста этой дамы. Я лично буду присутствовать на допросе.
Певцов убежал в коридор и через минуту вернулся вместе с Рукавишниковым.
— Увезите ее! — приказал им Шувалов.
— Слушаюсь, ваше сиятельство… А куда везти?
— В крепость.
— Нет. — Иван Дмитриевич заслонил Стрекалову.
— Что-о? — срываясь на хрип, выдохнул Шувалов.
— Я не позволю…
Певцов и Рукавишников, переглянувшись, устремились к Ивану Дмитриевичу, но рядом с ним встал его новый друг, Преображенский поручик. Ему нечего было терять. Он выхватил из ножен шашку, со свирепым хаканьем отмахнул ею перед собой — уих-въих! — и повернулся к Шувалову.
— Ваше превосходительство, это я отомстил князю фон Аренсбергу.
— Берегитесь! — предупредил Певцов, не решаясь подойти ближе.
Шувалов отшатнулся, а поручик, сделав шаг вперед, припал губами к лезвию и протянул ему шашку:
— Вот орудие моей священной мести…
От его дыхания туманное пятно растеклось по клинку. Когда оно съежилось, растаяло и лишь след поцелуя остался на металле, Шувалов опасливо принял шашку, не зная, что с ней делать дальше.
— Довольно ломать комедию! — взорвался Хотек. — Ваши актеры хороши, но почему вы не удосужились объяснить им, что Людвига задушили подушками?
— Поверьте, граф…
Стрекалова бросила умоляющий взгляд на Ивана Дмитриевича:
— Вы же обещали мне?
— Что?
— Уличить убийцу.
Ответить он не успел. Раздался дикий вопль:
— Катя, Катя!
Коротко провыв, со стуком распахнулась дверь, в гостиную влетел Стрекалов, который домой, как ему было велено, не ушел и все это время подслушивал в коридоре.
Он пронесся мимо шефа жандармов, как мимо столба, схватил жену за руку:
— Это я его убил! Я!
Убийца был многоглав, как гидра. Одну голову — Боева — Иван Дмитриевич отсек, другая, поручикова, сама отпала, но теперь выросла третья — круглая, с пухлыми щеками и курчавыми жирными волосами. Среди них вполне могли затеряться маленькие рожки — единственное оружие обманутого супруга.