Так их взаимные упреки становились все более мелочными, но разделявшая их пропасть росла и росла. Чарли был совершенно потрясен, когда на приеме у психолога-консультанта Кэрол неожиданно заявила, что, как ей кажется, их брак с самого начала был заключен для Чарли, ради Чарли, в интересах Чарли и что Саймон был первым в ее жизни мужчиной, которого интересовали в первую очередь ее мысли и ее чувства.
Когда Чарли услышал это, он ушам своим не поверил. Он посмотрел на Кэрол, но у нее были такие глаза, что Чарли сразу понял — разубеждать ее бесполезно.
К этому времени Кэрол снова начала спать с Саймоном, но теперь она скрывала это от Чарли, и ложь разделила их больше, чем взаимное раздражение и упреки. В марте, когда Чарли на три дня улетел в Берлин, Кэрол собрала свои вещи и переехала к Саймону. Об этом своем решении она известила Чарли по телефону, и он долго плакал, сидя в номере немецкого отеля и прижимая к груди мокрую телефонную трубку, из которой неслись короткие гудки отбоя.
Но самое страшное, самое горькое заключалось в том, какие причины вынудили Кэрол на этот поступок. Как она сказала, прежде чем повесить трубку, она ушла к Саймону не потому, что хотела жить с ним, а потому что не могла больше жить с Чарли. И для нее, и для него это было бы настоящей мукой, испытанием, выдержать которое не могли бы ни он, ни она.
— Это отвратительно, что мы с собой сделали, — сказала она, и Чарли услышал в трубке ее сдавленные рыдания. — Я стала настоящей ведьмой, и ты это знаешь. Я так больше не могу. Все, что я говорю и делаю, противно мне самой, но вести себя иначе я уже не в состоянии. И я… я начинаю ненавидеть тебя, Чарли. Так дальше нельзя, поэтому я ухожу. Ты должен понять… Мы должны расстаться.
— Почему?! — выпалил он. — Почему мы должны расстаться?
В его груди сам собой вспыхнул гнев, и даже Кэрол не могла не признать, что он имеет на это полное право.
— В конце концов, не распадаются же другие семьи, когда один из супругов заводит кого-то на стороне. Почему мы не можем поступить так же?
Чарли произнес эти слова с жаром, но они оба знали, что это была мольба, мольба о милосердии и пощаде.
Кэрол так долго молчала, что Чарли даже показалось, что их разъединили.
— Я просто не хочу, — промолвила она наконец, и, хотя голос ее был едва слышен, Чарли понял, что она все решила, и решила окончательно. Каковы бы ни были ее побудительные мотивы, для Кэрол их брак больше не существовал, и Чарли вынужден был смириться с этим, хотя — в отличие от нее — для него конец их семейной жизни был концом всего. И ничего поправить здесь уже было нельзя. Кэрол полюбила другого мужчину, а его разлюбила, и никто не был в этом виноват. Ведь по самому большому счету все они, включая Саймона, были обыкновенными людьми со своими собственными странными, неуправляемыми эмоциями и чувствами, которые порой толкали их на самые необычные и необъяснимые поступки. Почему случилось то, что случилось? Вряд ли кто-то мог ответить на этот вопрос. Одно было очевидно: нравилось это Чарли или нет, но Кэрол ушла от него.