— Как ты себя чувствуешь, Эдвард? — проговорила Сара, едва сдерживая отчаяние. — Ты несколько дней был без сознания. Тебя привезли на телеге, полумертвого… Доктор пускал тебе кровь, но это не помогло. Мы все думали…
Ах какие неосторожные слова сорвались с ее губ! Глаза графа налились кровью, а голос зазвенел от холодного бешенства, которое так хорошо было знакомо ей.
— Вы думали, что я сдохну, да?! Как какой-нибудь бродячий пес?.. Вы надеялись, что я сдохну, и теперь вам очень-очень жаль, что этого не случилось… — Он продолжал сжимать ее руку в своих пальцах, явно радуясь тому, что даже сейчас, ослабевший и больной, он способен причинять ей боль.
— Ты, наверное, уже известила этого идиота — моего брата? — прошипел он с ненавистью и неожиданно выпустил ее руку, так что не ожидавшая этого Сара невольно отшатнулась от его постели.
— Я… Мне пришлось, Эдвард, — тихо призналась она. — Мы думали, что ты не доживешь до утра.
С этими словами она отодвинулась от кровати мужа еще немного и поглядела на него с настороженностью и опаской, как на ядовитую змею. Он и был змеей, готовой ужалить в любой момент.
— Как вы, должно быть, оба разочарованы теперь… Хорошая из вас получилась бы парочка: скорбящая вдова и новый граф Бальфорский!.. Нет, моя милая, не так скоро. Я еще поживу!..
Он сделал неуловимо быстрое движение и, снова схватив Сару за руку, заставил ее наклониться, так что ее лицо оказалось в считаных дюймах от его опухших глаз и спутанных волос, падавших на исцарапанный лоб. «Сколько же в нем силы!.. — поразилась Сара. — Он только что умирал, а теперь от него не вырваться. Или это его бешеная злоба питает его?»
— Никто из нас не желал и не желает тебе зла, Эдвард, — твердо сказала она, когда он снова выпустил ее, и на всякий случай отошла к самой двери.
— Тебе принести что-нибудь поесть? — добавила она, стараясь чем-то оправдать свое явное бегство. — Есть овсяная каша, есть горячий бульон…
— От таких помоев недолго и ноги протянуть, моя красавица, — покачал он головой. — А силы мне скоро понадобятся.
Но Сара не только видела, но и чувствовала, что его силы прибывают с каждой минутой, и Эдвард становится опасен.
— Хорошо, я схожу распоряжусь, чтобы тебе приготовили что-нибудь более существенное, — сказала она, опуская глаза.
— Живо поворачивайся! — со злобой и раздражением прикрикнул на нее муж, и Сара увидела в его глазах гнев. Этот взгляд был ей так хорошо знаком. Когда она была моложе, стоило ему взглянуть на нее так, и юная Сара лишалась и сил, и воли к сопротивлению, однако со временем она привыкла и научилась справляться с собственным ужасом, который леденил ей душу и парализовал члены.