Последние слова он не проговорил, а прорычал прямо в лицо Саре и, не дожидаясь ответа, с размаху ударил ее кулаком в лицо. Удар был таким сильным, что она, наверное, не устояла бы на ногах, но Эдвард продолжал крепко удерживать ее за волосы.
На губах Сара ощутила металлический вкус крови — это перстень графа рассек ей губу. Горячая струйка потекла по подбородку Сары и закапала на лиф ее белого полотняного платья.
— Эдвард… прошу тебя… Ты напрасно думаешь… — проговорила она, стараясь не терять присутствия духа.
— Ты лжешь, проклятая шлюха! — завопил Эдвард и снова ударил ее кулаком. Удар пришелся в скулу, и Саре показалось, что она слышит треск ломающейся кости. Перед глазами у нее все поплыло, и Эдвард ударил ее в третий раз.
Потом — совершенно неожиданно для нее — он притянул ее к себе и впился в разбитые губы крепким поцелуем. Чувствуя во рту вкус собственной крови и его слюны, Сара испытала сильное желание укусить его, но, зная, что если она попробует защищаться, то он изобьет ее еще сильнее, сдержалась.
В следующее мгновение она почувствовала, что падает навзничь. «Пусть лучше бы я лишилась сознания!» — мелькнула у нее в мозгу отчетливая мысль, но, к несчастью, тугой пучок волос на затылке ослабил удар. Сознания Сара не потеряла, и это было тем более ужасно, потому что она уже догадалась, что у Эдварда на уме.
Первым, совершенно инстинктивным ее побуждением было подняться, но она не успела. Эдвард бросился на нее сверху и, одним движением задрав ей юбку, принялся срывать с нее шелковые кружевные панталоны. Послышался треск рвущейся ткани.
— Эдвард, не надо так… Прошу тебя!.. — словно в горячке шептала Сара, давясь собственной кровью. В конце концов, они были женаты, и ему вовсе не обязательно было насиловать ее на холодном каменном полу пыльной пустой залы. Но он хотел ее именно сейчас и именно здесь. А если он чего-то хотел, то она обязана была ему это дать. Этот ад продолжался все восемь лет их супружества. Ничего, еще немного, и она будет свободна.
— Эдвард, не надо… Умоляю тебя!.. — продолжала шептать Сара, но муж уже раздвинул ей ноги и, втиснувшись между ними, забился словно в конвульсиях, с силой ударяя ее плечами и затылком о мраморный пол.
Сара замолчала. Просить его о чем-то было бесполезно, к тому же она слишком боялась, что кто-то может увидеть или услышать их. Для нее это было бы чересчур унизительно, к тому же — дай она волю чувствам или попытайся кричать — и он бы причинил ей еще более сильную боль. Нет, уж лучше терпеть, и она терпела, хотя от ударов о пол у нее болело и ныло все тело, а в голове как будто пересыпалась свинцовая дробь. Эдвард тем временем продолжал насиловать ее, раздирая руками ягодицы и впиваясь зубами в грудь, вывалившуюся из разорванного лифа.