И что, если история, которая, как мне кажется, я помню, это то, что я сделаю сама?
* * *
Кармен меня успокаивала. Странные сны, жестокие фантазии не так уж необычны. Они не означают, что я — страшная личность. Я, конечно, не стану поступать как в своих фантазиях. Страх того, что я это могу… что ж, не удивительно, если я различаю чуждое в себе, потому что сейчас мои мысли работают иначе: беременность — это измененное состояние.
Кармен начала моим советником, но превратилась в подругу. Предполагалось, что она поможет мне прийти к согласию с моей ответственностью, сломить «криминальный настрой мыслей», приведший меня на кривую дорожку, и помочь «реинтегрироваться» в нормальное общество. С течением месяцев она все более становилась просто хорошей советчицей и подругой. Возможно, единственной подругой, которая осталась у меня после всего того, что произошло.
* * *
Я ощущала свою вину, когда нас застукали, то же чувствовал и Джон. Фактически, мы ощущали свою вину даже до того, страшась оказаться пойманными — шашни на работе всегда плохая идея, но иногда это непреодолимо.
Я знаю, мне следовало сопротивляться. Мы оба знали, что законодательство подчеркнуто ставит вне закона сексуальную активность на федеральной собственности между федеральными работниками. Но еще хуже — мы не были ровней: я была его боссом.
Но наш случай не являлся сексуальным домогательством! Между нами все было не так. Я ни к чему его не принуждала. Все, что он наговорил в суде, было уловкой, изобретенной его адвокатом, чтобы добиться для него более легкого приговора. Что ж, уловка сработала. Он выглядел столь убедительным, что даже я задумывалась: может, я действительно была бессердечной хищной дьяволицей, запугавшей бедного юного Джона ради доставления себе сексуального удовлетворения?
Я знала, что адвокаты способны наговорить все, что угодно. Моя собственная адвокатша хотела обвинить Джона в изнасиловании, но я удержала ее в узде. Я не была готова проделать такое с ним, да и в любом случае она признала, что если нам не поверят, то результатом может оказаться весьма сильный обратный эффект. Я посчитала, что мне меньше терять, чем Джону: у меня нет партнера, нет денег в банке… я, конечно, потеряю работу — мы оба потеряем — но я посчитала, что когда шум уляжется, я перейду в частный сектор.
Я признала вину и согласилась с возможным наказанием. Я считала, что потеря работы — само по себе достаточное наказание. Когда я признавала, что поступала плохо, я не понимала, что дело дойдет до суда.
Адвокатские счета почти мгновенно сожрали все мое сбережения. Не знаю, как я ухитрилась заплатить штраф. Но я не знала, что в рукаве у судьи лежит нечто гораздо худшее, что просто штраф.